|
А левее шпаги на розовой ленточке висел огромный картонный нос в буграх и синяках. Он назывался «шестнадцатый неубиваемый». Дело в том, что лет пять назад бабушка увлеклась ролевыми играми. Но по возрасту и полу ей были недоступны роли эльфов, рыцарей и хоббитов. А на роли принцесс была жуткая конкуренция. Бабушка сказала, что роль принцессы для нее пресновата и слишком гламурная, а вот ведьма – это да, это вылитое оно. И стала изображать ведьм с самодельным картонным носом редкостной прелести. Бабушка сразу стала очень популярна; эльфов да принцесс вон целые толпы, а поди-ка найди приличную ведьму! Тем более что бабушка упорно играла роль ведьмы со шпагой. Она не в избушке-на-курьих-ножках бездельничала, а бегала по полю и сражалась с разнообразными Зигфридами, Керриками, Леголасами. И только очередной Леголас легким движением руки (с мечом) проводил устрашающий финт недалеко от бабушкиного лица, как бабушка незаметно развязывала ленточку на затылке, и у нее отваливался нос! Леголас пугался, что покалечил пенсионерку, замирал в растерянности, и вот тут-то бабушка его побеждала и приканчивала шпагой! Или в плен брала – что там по сюжету надобно.
За три года увлечения ролевками бабушка извела не меньше сотни эльфов и износила пятнадцать носов, а этот, шестнадцатый, все никак не желал покидать место сражения. Тут бабушке надоели ролевки, и она увлеклась тенсин ся ден катори синто рю – если коротко и неверно, то это японское фехтование на катанах, а если правильно и длинно, то книжки не хватит. Бабушка отрабатывала ката, то есть упражнения, и нос за ненадобностью повесила на стенку, потому что таких носов у самураев не бывает, а бабушка была теперь практически самурай. Тиша еще в прошлом году на этот нос смотрела-смотрела, на стенку прыгала-прыгала… не достать, маленькая. Сейчас она выросла, сейчас она до носа точно доберется и – уррра! – покатает, погоняет, погрызет, потом еще покатает… а там видно будет. Но это потом. А сейчас все четыре кота развалились на свежайшей, только что застеленной Артемовой постели. Герой с наслаждением вонзил когти в подушку с синими хризантемами. – Хорошо, – мурлыкнул он. – Никогда не видел, чтобы котам такие крутые лежанки устраивали. Молодец, бабушка. – У меня в Виндзорском замке тоже неплохо, – сказал Томек, ложась на бок и потягиваясь. – Но простыни атласные, скользкие. И рубиновые пуговицы на наволочках такие твердые – царапают. Тиша перевернулась на спинку и заболтала в воздухе всеми четырьмя лапами: – Очень хорошая кроватка. Еще бы кто пузо почесал… мурр… – Мы тут всегда спать будем, – выразила общее мнение Муся. – Это же для нас все сделали. А давайте рассказывать страшные истории! – Фу, это для маленьких, – дернул ухом Герой. – И ничего не для маленьких. Маленькие боятся. Это для среднего возраста. – Тиша забоится, она маленькая, – сказал Томек. – Я не забоюсь, я храбрая, – возразила Тиша. – Мейнкуны знаете какие смелые? Один мейнкун забодал целый автобус! И не забоялся! – Ладно, а кто первый рассказывает? – Посчитаемся: вышел котик из тумана, вынул когти из дивана, буду когти я точить – все равно диван чинить! Начинать выпало Мусе. Она изящно шевельнула хвостом, переступила лапками и начала: – В черном-черном городе стоял черный-черный дом. В черном-черном доме жил черный-черный котенок. И хозяева у него тоже были черные. – Почему? – удивился Томек. – Через дымоход каждый день лазали? – Нет, просто черного цвета. Называются негры. – Так не бывает, – помотал головой Герой. – Ты врешь, как этот серый тип. – Бывает. Порода такая. Вот Тиша – мейнкун, тоже порода. |
