Я не хуже любого другого умею сочинять небылицы, а эта басня мне особенно нравилась, но Уайтфилд взглядом заставил меня умолкнуть.

Да, мы устали, нервы у нас сдавали; и в тот же день, когда мы с Уайтфилдом работали в кладовой, поднимая ящики со съестными припасами на кухню, Уайти вдруг, запинаясь, сказал:

— Я мог бы поклясться, что в том дальнем углу не одни ящики, что там есть еще что-то.

— Вот что сделали с тобой твои нервы. В углу, конечно, духи, или каллистяне, решили первыми напасть на нас.

— Говорю тебе, я видел! Там есть что-то живое.

Он придвинулся ближе. Нервы его так накалились, что на миг он заразил даже меня; мне вдруг тоже стало жутко в этом полумраке.

— Ты спятил, — громко сказал я, успокаивая себя звуком собственного голоса. — Пойдем пошуруем там.

Мы стали расшвыривать легкие алюминиевые контейнеры. Краешком глаза я видел, как Уайтфилд пытается сдвинуть ближайший к стене ящик.

— Этот не пустой. — Бормоча себе под нос, он приподнял крышку и на полсекунды застыл. Потом отступил и, наткнувшись на что-то, сел, по-прежнему не сводя глаз с ящика.

Не понимая, что его так поразило, я тоже взглянул туда — и обомлел, не сдержав крика.

Из ящика высунулась рыжая голова, а за ней грязное мальчишеское лицо.

— Привет, — сказал мальчик лет тринадцати, вылезая наружу. Мы все еще оторопело молчали, и он продолжал: — Я рад, что вы меня нашли. У меня уже все мышцы свело от этой позы.

Уайтфилд громко, судорожно сглотнул:

— Боже милостивый! Мальчишка! «Заяц»! А мы летим на Каллисто!

— И не можем повернуть назад, — сдавленно проговорил я. — Разворачиваться между Юпитером и спутником — самоубийство.

— Послушай, — с неожиданной воинственностью напустился Уайтфилд на мальчика, — ты, голова, два уха, кто ты вообще такой и что ты здесь делаешь?

Парнишка съежился — видать, немного испугался.

— Я Стэнли Филдс. Из Нью-Чикаго, с Ганимеда. Я… я убежал в космос, как в книжках. — И, блестя глазами, спросил: — Как, по-вашему, мистер, будет у нас стычка с пиратами?

Без сомнения, голова его была заморочена «космической бульварщиной». Я тоже в его возрасте зачитывался ею.

— А что скажут твои родители? — нахмурился Уайтфилд.

— У меня только дядя. Не думаю, чтобы его это особенно беспокоило. — Он уже справился со своим страхом и улыбался нам.

— Ну что с ним делать? — Уайтфилд растерянно обернулся ко мне.

Я пожал плечами.

— Отвести к капитану. Пусть капитан и ломает голову.

— А как он это воспримет?

— Нам-то что! Мы тут ни при чем. Да и ничего ведь с таким делом не попишешь.

Вдвоем мы поволокли парнишку к капитану.

Капитан Бэртлетт знает свое дело, и самообладание у него удивительное. Крайне редко дает он волю чувствам. Но уж в этих случаях он напоминает разбушевавшийся на Меркурии вулкан, а если это явление вам незнакомо, значит, вы вообще еще не жили на свете.

Сейчас чаша терпения капитана переполнилась. Рейсы к спутникам всегда утомительны. Предстоящая высадка на Каллисто являлась для капитана более серьезным испытанием, чем для любого из нас. А тут еще этот «космический заяц».

Снести такое было немыслимо! С полчаса капитан очередями выстреливал отборнейшие проклятия. Он начал с солнца, а затем перебрал весь список планет, спутников, астероидов, комет, не пропустив даже метеоров.