|
Она отступила в сторону, увеличивая расстояние между ними. Сглотнула, но легче ей не стало — так сухо было во рту, так томили ее страх и искушение. Он двинулся следом. — Тогда в другой раз. Это был не вопрос, а утверждение. Аислинн покачала головой. — Нет, спасибо. — Твои чары на нее не действуют, Кинан? — спросила мертвячка. Вроде бы шутливо, но в то же время с горечью. — Умная девочка. Айслинн промолчала, ведь мертвячка оставалась невидимой. Правило номер два: не отвечай невидимым фэйри. Он тоже не ответил. Даже не взглянул в сторону своей спутницы. — Можно, я тебе напишу? По электронной почте. Или… — Нет. — Голос прозвучал хрипло. Айслинн сглотнула снова. Во рту пересохло так, что язык прилипал к небу. — Не стоит. Хотя на самом деле… Она ненавидела себя за это, но чем дольше он находился рядом, тем сильнее ей хотелось ответить «да» — на все, что бы он ни предложил. Нет, невозможно. Он вынул из кармана листок бумаги, написал на нем что-то. — Мои координаты. Если передумаешь… — Не передумаю. Записку она, впрочем, взяла — стараясь не дотрагиваться до его пальцев, чтобы прикосновение не ухудшило дело, — и сунула в карман. Пассивное сопротивление, сказала бы бабушка. Перетерпи и уйди. На них таращился Эдди. И мертвячка. Юноша-фэйри наклонился, шепнул: — Хотелось бы узнать тебя поближе, — и принюхался к ней, как будто и в самом деле был зверем в человеческом обличье. — Правда. Правило номер один: никогда не привлекай к себе внимания фэйри. Айслинн еле сдержалась, чтобы не броситься бежать — подальше и от него, и от собственного необъяснимого желания уступить. На пороге магазина она споткнулась, услышав тихий голос мертвячки: — Беги, пока можешь.
Кинан смотрел ей вслед. Не побежала, но очень этого хотела. Страх Айслинн он чувствовал как трепет сердца испуганного зверька под рукой. Обычно смертные от него не убегали, тем более девушки. За все годы, что он играл в свою игру, так поступила лишь одна. Но эта… она испугалась. И без того бледное лицо, обрамленное прямыми иссиня-черными волосами, сделалось еще белей, как у призрака, когда он к ней подошел. Чувствительная. Уязвимая, легко поддастся внушению. Впрочем, возможно, так только кажется — из-за ее маленького роста и хрупкости. Он мог бы укрыть ее всю под полой своего пальто. Совершенство. Нужно, конечно, приодеть ее, снять эти неказистые (видимо, она предпочитает такой стиль) вещи, украсить драгоценностями. Но пока сойдет и так. Хорошо, что волосы длинные. А еще ее удивительная сдержанность… это вызов ему. Девушки, которых он обычно выбирал, были пылкими и порывистыми. Такой и должна быть королева Лета — сама страсть. Мысли его перебила Дония: — Похоже, ты ей не нравишься. — Что? Она поджала синие губы — единственное пятнышко цвета на холодном белом лице. Если приглядеться, перемены в ее внешности были заметны: золотистые волосы выцвели до снежной белизны, губы посинели — но в его глазах она оставалась такой же прекрасной, как в тот день, когда стала зимней девой. Она прекрасна, но ему не принадлежит. В отличие от Айслинн. — Кинан! — резко крикнула Дония, обдав его волной холодного воздуха. — Ты ей не нравишься. — Понравлюсь. Он вышел на улицу, сбросил личину. И произнес слова, решившие судьбу многих смертных девушек: — Ею полны мои грезы. Она — та самая. В тот же миг смертная природа Айслинн начала меняться. Теперь, пока она не станет зимней девой, она принадлежит ему — к добру или к худу.
ГЛАВА 2
|
