– Простите, парни! Возможно, я перевозбудился. Я пришел сообщить…

Они меня проигнорировали.

Большая дверь, к которой не крепился гроб, со скрипом распахнулась. Ой-ей. Я заметил, что свистки были одеты по погоде. Они отправлялись за моими воображаемыми преследователями.

Я стиснул зубы, припоминая, сколько раз матушка говорила мне, что человек узнает значительно больше и быстрее, когда не раскрывает пасть, чтобы обмануть кого-то с молотком.

Мама была святой и мудрой женщиной. И еще кое-какой, при воспоминании о чем я до сих пор прихожу в смущение.

Появилась сидевшая за окошком женщина. В качестве портрета она мне нравилась больше, чем целиком. Вся ее нижняя часть оказалась слишком широкой, слишком пухлой, слишком неадекватной или просто странной.

Это была личность.

Возможности провести более тщательное исследование мне не дали. Она привела не Уэстмена Тупа.

Этот парень был низким. Уродливым. Отряды авантюристских нелюдей всласть попрыгали по его родословной. Большинство явно отличалось скверным характером и врожденной подозрительностью, поскольку их потомок вечно пребывал в плохом настроении и все время что-то подозревал.

Однако в данный момент в меньшей степени, чем обычно.

Что не улучшило мое настроение и не смягчило намерение проявлять подозрительность.

Поздно думать о пути к отступлению.

Маленький уродец обладал большей реальной властью причинять вред, чем разве что королева подземного мира. Он мог запугать самого короля и всех разумных обитателей Холма. Задели Дила Релвея? Готовьтесь навсегда покинуть сцену. Наступили ему на ногу? Вполне возможно, что вас никогда и не существовало.

Только безумные обитатели Холма и преступные главари-лунатики, вроде семейства Контагью, не боялись Дила Релвея.

Белинда Контагью, возглавляющая Синдикат, обладает такой же властью, как и Релвей, и еще большим количеством людей для проворачивания грязных делишек.

В глубине души начальник Релвей желает переименовать Негласный Комитет в Комитет по Государственной Безопасности. Но как его ни назови, это тайная полиция.

В вопросах правоприменения для Релвея не существует никаких ограничений. Я ни разу не видел, чтобы он злоупотреблял своим положением ради собственной выгоды, но мошенникам лучше ему не попадаться. Равно как и взяточникам. Релвей никак не может уяснить тонкие моменты, связанные с взятками. Похоже, он уверен, что требование взятки равносильно желанию иметь сломанные пальцы.

– Нервишки шалят, а, Гаррет?

– Мне это свойственно, когда люди выходят из образа.

Он понял. Его ухмылка стала еще шире. Спутница Релвея нервничала не меньше меня. Она бочком пробиралась к своему посту, надеясь оказаться вне зоны досягаемости, когда Релвей придет в себя.

– Просто я в хорошем настроении, Гаррет, – сообщил он мне. – Испытываю удовлетворение. Разумеется, если только вы не собираетесь упреждающе ввести нас в заблуждение.

Ясно. Настоящий Дил совсем рядом. Вот только…

Ага, ну вот и он. Релвей провернул нож, вновь широко ухмыльнувшись.

– Хеления говорит, вы хотите сообщить о незаконных действиях. Потрясающе. Я начинаю питать надежду, что мы таки до вас достучались. – Пауза в несколько ударов сердца – для вящего драматического эффекта, а не в ожидании ответа. – Но больше всего меня радует тот факт, что вы привели ко мне Престона Уомбла. – Он ткнул правой рукой в стражников, которые вернулись с улицы вместе с маленьким лысым человечком самого дурацкого облика, готовым разрыдаться.

– А? – уточнил я.

– Это он вас преследовал.