— Да держи ты ровно, хрен одноглазый! — тоскливо возопил я, изо всех сил стараясь не шевелить головой, — Какого ляда у вас всё из рук валится?!

Больно было очень. Если бы не принятые натощак литра полтора самогона, названного по чьему-то недоразумению бренди, я бы вообще говорить не мог, а так оставалось только сидеть, страдать, ругаться и стараться не шевелить головой. Два рукосуя-неженки! У одного всё трясется, а другая, блин, спокойно пять минут иголкой поработать не может!

— Дебил должниковый! — был я неизысканно обруган ассистирующим операции Крюгером, — Это не мои руки трясутся, а дирижабль! Мы дырок нахватали, как дурак фантиков!

— А на кой черт взлетали, если видели, в каком я состоянии?! — вознегодовал я, слушая, как полугоблинша продолжает извергать из себя если не материю, то звуки.

— Потому что иди на хер, вот почему! — нервно рыкнул Михаил, — Ты, вообще-то, не курей душил в поезде, а остаток легитимной власти в стране! Нас догнать в любой момент могли, да еще и на подбитом корыте!

— Ыэээххх, — поведала бледная Стелла, выползая из коридора к нам, за что удосужилась отдельного выступления дуэта «два очень нервных мужика и один психующий кот». Ей предстояло всё-таки взять себя в руки и пришить мне на место остатки скальпа, который я едва не потерял в поезде по вине напавшего со спины Должника. Здесь, на борту цеппелина, мы отодрали неровно приросший скальп, позволив Басху срезать лишнее, а Стелле… ну, проблеваться. К шитью она еще не приступала.

— Как ты вообще выжил против силовика, Криггс?

— Это было несложно, — хмыкнул я, чувствуя протыкающую кожу иглу в дрожащих пальцах зеленокожей девушки, — Я был голый и в смазке.

— В чем?

— Не тупи, Михаил. Нам же не нужно, чтобы Стелла вновь убежала?

— Б…б… бууээээээ…

— Твою мать!! (хором).

Второй удар ворвавшегося в кабину машиниста эльфа-Должника сорвал с меня скальп. Его этот длинноухий упырь с оскаленными мелкими зубками наносил уже всерьез, хорошо утвердившись на полу. Только вот сам кид обладал куда меньшим опытом схваток с себе подобными, от чего и провалился вслед за своим кулаком куда дальше, чем ему бы хотелось. Увернувшись еще пару раз от его ударов, а затем чуть не оставшись без одного соска, я изловчился и отправил эльфа в недолгий полёт, прямо в открытую дверцу углеприемника у парового котла. Благодаря своим относительно узким плечам, Должник отлично вписался рожей в топку, а затем я просто уперся пяткой ему прямо в анус вульгарис, мешая вылезти назад. Мой несостоявшийся убийца оперативно запекся, затем наш общий с ним боженька долбанул по паровозу своей неотвратимой карой за убийство «ребенка», превращая всю технику сложнее щеколды в хлам.

Короткая нарезка саблей оставшегося голубокровного люда в бешбармак — и я по шпалам гарцую назад, на встречу с родными и любимыми, а также Крюгером и Стеллой. Сжатый финал кровавой бани и… вновь потерянный огнестрел. Уж лучше бы я ногу ломал каждый раз. Хотя нет, это я в сердцах говорю.

Наконец, скальп пришит, пилотесса пьяна и спит, революционер сердит, но за штурвалом, а я, заправившись украденным на бреющем полете бараном, глажу кота, лакомящегося свежатиной. А под нами море, пенные барашки волн, легкий бриз, врывающийся в раскрытый иллюминатор, покачивает все покачивающееся…

— Так, а куда мы летим?! — интересуюсь я у единственного, кто может ответить.

— Туда, где ты сможешь и птичку съесть и весело покататься! — огрызается нервный революционер. Ему приходится тяжко, так как контролировать дирижабль с несколькими пробитыми секциями в оболочке — труд суровый.