Вернувшись обратно за наш столик, я застала там такую картину. Пашка сидел, облапив сразу двух девиц — ту самую кривоногую каракатицу, с которой перед моим уходом он устроил представление на площадке для танцев, и завитую, как овца, блондинку, напоминающую сильно растолстевшую Барби. Этот козел тискал своих соседок, а они пьяно хохотали и по очереди кормили его клубникой из стоявшей перед ними тарелки. Я не смогла сдержаться, схватила со стола полупустую бутылку шампанского, заткнула горлышко пальцем, встряхнула, взбив пену, и выпустила шипящую струю прямо в наглую Пашкину физиономию.

И этот мерзавец нисколько не расстроился: он довольно захихикал и громко сказал:

— Золотко, ну что ты такая ревнивая? Присоединяйся к нам! Поехали все вчетвером к тебе домой, отлично повеселимся! Меня хватит на всех, не сомневайся!

Мне этого оказалось более чем достаточно. Я подхватила со стула свою сумочку и стремглав выскочила на улицу — благо лето, и гардероб был без надобности.

Возле ресторана дремали ночные водилы — «извозчики». При моем появлении они оживились и первый распахнул дверцу:

— Куда едем, красавица?

Я хотела было сесть в машину, но в это время на пороге кабака возник собственной персоной его величество Павел первый и последний, орлиным взором углядел меня и подскочил, собравшись сесть в ту же машину. Я захлопнула дверцу и побежала вперед по улице. Водилы проводили меня разочарованным свистом.

Днем была жуткая жара, и сейчас асфальт отдавал накопленное днем тепло. Ночь не была душной, да, в общем-то, это была и не совсем ночь. Я на бегу взглянула на часы — четверть первого. Конец июня, в нашем городе в самом разгаре белые ночи. Я перебежала улицу, мигом отмахала еще два квартала, несмотря на высокие каблуки, и выскочила на проспект. Там потянуло прохладным ветерком, и я вздрогнула: хоть и лето у нас, но все-таки северное, долго я в таком открытом платьице не прохожу. Выбрав машину поскромнее, я подняла руку. Тут же «девятка» притормозила, и водитель высунулся из окна:

— Куда вам?

— На Черную Речку, — выдохнула я.

— По пути, — кивнул он, и я поняла: этот не левак, просто едет человек по своему делу.

Мне было, в общем-то, все равно, даже лучше — меньше денег возьмет, но, когда я, не глядя, пыталась захлопнуть за собой дверцу, она не поддалась, и я увидела паршивца Пашку. Оказывается, он всю дорогу бежал за мной до самого проспекта, а я и не заметила.

— Чего смотришь, подвинься, — буркнул он.

Водитель обернулся, удивленно уставился на нас и спросил:

— Девушка, это — с вами?

— С вами, с вами, — ответил за меня Павел и, захлопнув дверцу, назвал адрес. Мой адрес, между прочим.

Я в доступных выражениях посоветовала Павлу проваливать к черту, но он сделал вид, что ничего не понял, а водитель успокоился и поехал: чужие люди не будут так между собой собачиться, тут наблюдалась типичная семейная сцена.

— Интересно, какого черта ты едешь ко мне, — поинтересовалась я, стараясь сохранить хотя бы видимость спокойствия, — после такого милого вечерочка?

— Хотя бы вещи соберу, — невозмутимо ответила эта скотина, — а то потом можно кое-чего недосчитаться. У меня там, между прочим, довольно много ценных вещей. Одна бритва чего стоит!

— Можешь не волноваться о своих драгоценных вещах, — я постаралась придать своему голосу как можно больше высокомерия, — все твое барахло я заверну в старую занавеску и выброшу в окно, так что тебе и подниматься в квартиру не придется, можешь внизу подобрать.