Но тогда он будет один. И к нему пожалуют те, для которых никакой замок не помеха.

— …Никаких следов, мистер Мото. Лодку я утопил, документы их уничтожил, пистолет выбросил в реку. Из своего не стрелял, взял один из тех, что мы везли генералу Янгу в подарок. Свидетелей не было. То есть… Не осталось.

Похвалы не ждал — не за что было хвалить. О его поездке все-таки пронюхали и попытались перехватить — на обратном пути, когда возвращался с деньгами и договором при красной печати. Повезло! Те, что пришли по его душу, переоделись в привычную солдатскую форму. Речной патруль, предъявите документы! Но хоть и говорят, что для европейцев все китайцы — на одно лицо, но старшего Марек узнал и вместо документов достал оружие — офицерский Colt М1911. Словно чувствовал! Вынул из ящика с подарками, проверил, взял запасную обойму…

Четверо! Двое умерли сразу, третий был без сознания, но еще жил. Его пристрелил не думая, просто протянул руку и нажал на спусковой крючок. А вот четвертый, совсем еще молодой, с дыркой вместо передних зубов, завопил, заплакал, попытался привстать, прижимая ладонь к простреленному животу. Потом замолчал и просто смотрел в глаза… Взгляд Марек отводить не стал. Выстрелил — и принялся ждать, пока чужие зрачки погаснут.

Colt М1911 превратился в кусок льда.

«Титаник-вальс». Море, айсберг, смерть — первая смерть от его, Отомара Шадовица, руки. Одна смерть, вторая… четвертая.

Да, хвалить его не за что. Хоть и концы в воду, но круги все равно пойдут. Не вышло чистой работы. Но и ругать нельзя — договор привез, жив остался…

Работодатель так и поступил. Выслушал молча, а потом достал бумажник.

— …Вот этот!

Марек решил было, что вернулся официант, и успел удивиться, отчего так изменился его голос. Повернулся, головой помотал…

Принялся трезветь.

Четверо! Столько же, сколько было на проклятой лодке. И кольта под рукой нет.

Мистер Мото, человек широко известный в узких деловых кругах Шанхая, занимался вопросами серьезными и деликатными.

Мистер О'Хара избрал себе тот же вид занятий.

Мистера Мото очень уважали. Мистера О'Хару уважали не меньше, но еще и боялись.

У мистера Мото было несколько помощников, людей, как и он сам, тихих и скромных. О'Хара скромностью не отличался и завел себе целую армию. Работодатель Марека исповедовал принцип дзюдо, американец с ирландской фамилией предпочитал бокс без правил. Мото был тих, О'Хара шумен. Один невелик ростом, второго хоть в прусские гренадеры бери.

Мистер Мото очень редко улыбался. Мистер О'Хара громко и часто хохотал.

Вражды между ними не было, но не было и дружбы. Работодатель ничего не рассказывал, однако Марек уверился, что они познакомились давно, еще до Китая, и знакомство вышло очень непростым. Здесь же, в Шанхае, между странным японцем и брутальным янки действовал негласный и неписаный пакт о ненападении. До поры до времени. Тот, кого Марек узнал — и кого убил первой пулей, — запомнился ему именно из-за О'Хары. Видел их вдвоем пару раз. Для Шанхая — более чем достаточно.

— …Вот этот! Удачно встретились. Поучим мальчонку жизни?

— Не здесь. Глушим — и в авто.

Марек Шадов встал. Китаец и два американца, птицы невеликие, у мистера О'Хары на посылках. Таким драки (войны!) и положено начинать. А вот четвертый… Четвертая…

В последнее время, так уж получилось, именно Марек Шадов стал правой рукой мистера Мото. В армии О'Хары тоже произошли перемены. Прежние его помощники куда-то исчезли, и всем стала заправлять…

— Пусть на колени станет.