— Понято, — кивнул я, не особо понимая, зачем мне эта информация.

Впрочем, если все же придется жить в этом мире — в аурах лучше разбираться. Сначала, правда, нужно научиться их видеть…

Так, это я что, сдался что ли? Смирился, что назад не вернусь? Черта с два! Мы еще побарахтаемся!

— В общем, понятно, — повторил я. — Когда у общества нет цветовой дифференциации аур — то нет цели… — эту фразу к месту и не к месту любила вставлять наша математичка, только там не про ауры было, а про штаны. Я однажды загуглил — из какого-то старого фильма цитата.

— Насчет цели — очень верно подмечено, но цвет ауры тут косвенный показатель, главное — уровень маны, — кивнул Огинский, как видно, по-своему поняв мои слова и иронии не уловив. — Любой, у кого он выше сотни, после двадцати лет безупречной службы может быть возведен в дворянское звание. Детям его оное достоинство по наследству, правда, не перейдет, но ежели и они окажутся одаренными — и тоже не менее чем при ста мерлинах — до перехода в благородное сословие им придется служить всего десять лет. А вот третье поколение одаренных будет уже считаться дворянами потомственными — с самого рождения.

— И могут уже не служить? — усмехнулся я.

— Наоборот. Для совершеннолетнего дворянина государственная служба обязательна. Единственная альтернатива — переметнуться в купечество. Но торгаши к себе нашего брата принимают неохотно — их династии в основном от инородцев ведутся. Да и не уважают таких перебежчиков… Променять государеву службу на торговое ремесло — позор несмываемый. Дворяне должны служить.

— Валар дохаэрис[3], — буркнул я себе под нос — чисто по схожести смысла.

— Что? — вздрогнул Сергей Казимирович.

— Ничего, — мотнул головой я. — Игра слов…

— На миг мне почудилось, что слышу заклинание, — покачал головой князь. — Будто колыхнулось нечто незримое. Да уж, сколько нам открытий чудных… Впрочем, сие, конечно, не вы, сударь, — заявил он не без некоторого сомнения в голосе. — Не иначе, гроза идет… Ладно, будем считать, что так Мироздание напомнило нам, что мы малость увлеклись. Время к ужину, а главное, для чего я вас сюда пригласил, еще не сделано.

— Главное? — невольно напрягся я. То есть все, что проговорено — типа, ерунда? — Что главное?

— Кстати, сие касается поиска пути в мир-донор, — не столько ответил мне, сколько продолжил собственную мысль полковник. — Полагаю, некоторые зацепки могут содержаться в вашем сердце.

— Хотите вырезать его и рассмотреть внимательнее? — принужденно усмехнулся я.

— Знаете, сударь, если бы сие привело нас к разгадке, я бы, наверное, не отверг и такой вариант, — с абсолютно серьезным выражением лица проговорил Огинский. — Вырезал бы и рассмотрел. Потом вернул бы обратно и залечил разрез — еще и здоровее прежнего бы вышло, — добавил он уже с улыбкой — я так и не понял, что здесь было шуткой, а что нет. — Но так, увы, не сработает. К счастью, есть иной метод, несколько более действенный — если нам повезет. Вот, познакомьтесь…

Князь слегка повел рукой, и… В первый момент мне показалось, что на плече у Сергея Казимировича вдруг появился золотой эполет — вроде тех, что украшали его жандармский мундир — но когда, зашевелив бахромой, тот бодро так сбежал вниз по рукаву на стол, я понял, что это огромный, с кулак размером, лупоглазый паук.

— Не пугайтесь, — поздновато предупредил полковник — отпрянув, я едва не опрокинулся вместе с вставшим на задние ножки стулом.