Сусанна. Нет, вы не раскаиваетесь, вы еще будете раскаиваться. Вы мне ничего не писали и намерение свое вы переменили только сегодня, когда увидали Оболдуеву.

Окоемов. А хоть бы и так; какое право вы имеете требовать от меня отчета? Вы не жена моя.

Сусанна. Ах, кстати! Я сейчас познакомилась с женой вашей, она очень милая женщина.

Окоемов (с испугом). Она здесь?

Сусанна. Здесь. Что! Испугались?

Окоемов. Нет. Я ничего теперь не испугаюсь; я пойду напролом. Слишком велик куш, чтоб колебаться. Такие случаи не повторяются в жизни.

Сусанна. Ах, несчастный, как вы глубоко падаете. А главное-то, я из-за вас пари проиграла.

Окоемов. Какое пари?

Сусанна (печально). Конфеты. Фунтов пять купить надо будет.

Окоемов. Ну, вот горе какое! Велики деньги!

Сусанна. Хоть и невелики, а все-таки дороже вас; вы и их не стоите. (Уходит.)

Окоемов. Что же Оболдуева не идет с подарком? Я бы скрылся в ее комнате.

Входит Пьер.

Окоемов, Пьер, потом Иван.

Пьер. Аполлон, я за тобой. Никандр Семеныч тебя дожидается.

Окоемов. Погоди, Пьер! Там жена; а мне не хотелось бы с ней встречаться.

Пьер. Ничего, мы проскользнем незаметно.

Окоемов. Мне надо подождать немного, я сейчас получу значительный куш.

Пьер. Интересные новости! Оболдуева вышла замуж.

Окоемов. То есть скоро выдет, а еще не вышла.

Пьер. Нет, вышла. У Никандра Семеныча сидит их управляющий; он говорит, что она вышла замуж на прошлой неделе за профессора.

Окоемов. За профессора?

Пьер. Белой магии. Никандр Семеныч говорит, что тебе сейчас надо ехать в Москву и кончать дело с Лундышевой.

Окоемов. Оболдуева здесь, говорю тебе; я сам ее видел.

Пьер. Ты ошибаешься. Справки наведены самым тщательным образом: у Сосипатры Семеновны остановилась какая-то барыня, приезжая из Москвы. С ней только одна горничная; я ее видел, прехорошенькая.

Окоемов. Вот эта приезжая-то Лундышева и есть. И я уж дело испортил.

Входит Иван.

Иван (подавая Окоемову пакет). От госпожи Оболдуевой. (Уходит.)

Пьер. Вот сейчас все дело объяснится.

Окоемов (разорвав пакет). Мои письма к Сусанне Сергевне Лундышевой. Я попал в ловушку.

Молчание.

Нет, я еще молод для крупных операций. Надо больше хладнокровия… Надо мной насмеялись, как над мальчишкой! И ведь было заметно… ведь я чувствовал, что тут что-то не так. Миллионы-то меня уж очень отуманили, Пьер. Кажется, посади передо мной куклу да скажи, что это Оболдуева, я и то бы стал ручки целовать. Куда же я гожусь после этого? На серьезное, честное дело не способен, при большом плутовстве – теряюсь; остается только мелкое мошенничество.

Пьер. Ты уж слишком мрачно смотришь на жизнь.

Окоемов. Теперь только одна надежда на милость жены. Я готов подчиниться ее приговору, как бы жесток он ни был. Все-таки это лучший выход из моего положения. Пять минут тому назад я считал себя обладателем миллионов, а теперь что я? О, с какой радостью пошел бы я теперь в лакеи к самому себе. Бесподобное существование: у беспутного барина лакею житье отличное. Если жалованье получаешь не всегда аккуратно, зато доходы есть, и воровать можно сколько угодно. Потребности небольшие; пиджак с баринова плеча производит на горничных действие поразительное; всегда весел, и никакой ответственности ни перед совестью, ни перед обществом. Чем не жизнь?

Портьера открывается, входят Сосипатра, Зоя, Сусанна и Лотохин.

Окоемов, Пьер, Сосипатра, Зоя, Сусанна и Лотохин.

Сосипатра. Так тонут маленькие дети, Купаясь жаркою порой. Зоя Васильевна! я отмстила за вас; теперь оскорбление, нанесенное вам, заглажено если не в вашем сердце, так в общественном мнении.