Ринго выглянул из-за хозяйского плеча, опасливо покосился на притихшую Эссу и, радостно взвизгнув, спрыгнул вниз. Повиливая длинным хвостом, как счастливый щенок, он подбежал ко второй девушке и забрался к ней на руки. Она улыбнулась, потормошила его по ушастой голове и, обведя нашу компанию прищуренным взглядом, заострила особое внимание на одолженной мне дубленке, в которой я, мягко говоря, тонула. Приподняв в удивлении свои тонкие брови, Мэл посмотрела поверх моей головы на брюнета и спросила:

— Кама?

Мда, диалоги что-то совсем односложные у народа получаются. Эсса, Мэл, Кама… приятно познакомиться. Теперь бы еще перестать нам всем изображать из себя скульптурную композицию, и, глядишь, лед тронется. То есть мы тронемся… в первоначальном направлении. А шли мы, насколько я помню, в храм Эры.

— Она моя… Арррэ! — проговорил Арацельс так, что я непроизвольно вздрогнула, едва не выпустив его руку.

Эм… зачем же рычать-то? Ну, его я невеста по воле случая и их глупых правил, что с того? Спокойней надо быть, спокойней. Потом, когда вся эта история закончится, непременно посоветую ему на прощанье пустырник с валерьяночкой перед сном принимать. От излишней нервозности помогает.

Взлетевшие вверх брови девушки с той же скоростью опустились вниз и съехались на переносице. Вот как, значит? Если Кама решил жениться, то эта красотка удивляется, а если Арацельс, то хмурится. Любопытно. А взгляд-то какой гневный, будто он ее с тремя малыми детьми бросил и ко мне сбежал. Или так и есть? Чего это мой дорогой "жених" взор потупил? Хорошо еще носком сапога пол ковырять не начал, гад белобрысый.

С каким-то смешанным чувством я уставилась на Мэл. Среднего роста, может, чуть выше меня. На пару сантиметров, не больше. Волосы черные, гладкие, длинные и не спутанные. Они тут что, издеваются все? Я же от зависти скончаюсь скоро. Надо все-таки уточнить будет, как и чем они за своими гривами ухаживают. По узкому лицу с довольно острыми чертами я дала бы девушке лет двадцать, а по кроваво-красным глазам с тонкими линиями зрачков, сказала бы, что они с Арацельсом из одной породы. Разве что брюнетка ледяными кристаллами от злости не сыпала, а просто сверлила яростным взором моего снежного мужчину. Моего? Хм… А почему бы и нет? До расторжения помолвки имею на него все права. Так что нечего всяким горластым дамочкам прожигать взглядом то, что я сама с удовольствием прожгу. Н-да, похоже, что пустырник с валерьяночкой мне тоже не помешает.

Вздохнув, я посмотрела на притихшего Ринго, который растерянно поглядывал то на Мэл, забывшую, что нужно его гладить, то на хозяина, впавшего в мрачную задумчивость, то на меня. Искрящее эмоциями молчание затягивалось. От Камы ждать поддержки смысла не имело, Смерть тоже что-то не спешил подавать голос, и я уже решила взять инициативу в свои руки (представиться хотя бы для разнообразия), как вдруг ожила седая. Подскочив на месте, она подалась в мою сторону, ускользнув от руки черноволосой спутницы, которой та попыталась ее перехватить. Длинные пальцы брюнетки поймали воздух и сжались в угрожающий кулак. Но с места она не сдвинулась. Очутившись рядом, Эсса прильнула ко мне и горячо зашептала:

— Новенькая, новенькая… ты только не бойся, новенькая. Они хорошие, тебе понравятся. Все. Все понравятся. Ты только…

Ее уже оттащили от меня Смерть с Арацельсом, а я все стояла на месте и тупо хлопала ресницами, пытаясь унять дрожь в похолодевших пальцах. Когда девушка на меня кинулась, я, признаться, подумала, что она меня придушит. Когда же начала говорить, мне показалось, что Эсса о чем-то предупреждает. А потом… я увидела ее руки. Рукава скользнули вниз, обнажив тонкие руки, на которых уродливым узором пролегли шрамы. Старые и совсем свежие… широкие рваные полосы едва зажившей плоти. И поверх этого кошмара на запястье девушки красовался черно-белый символ.