Очередной рывок, и, вместо желанного освобождения, я еще больше увязла в держащих меня руках. Мужчина резко развернул меня к себе и, бросив короткое "Теперь можно", подул на ставший пунцовым знак. Не просто подул, а выпустил изо рта струю ледяного воздуха, которая, соприкоснувшись с кожей, принесла сначала облегчение, а потом и частичное онемение многострадального запястья. Я замерла, боясь двинуться. Боль быстро утихала, возвращая взбесившемуся рассудку способность нормально мыслить. Отдышавшись немного, я посмотрела на Хранителя и зло спросила:

— Почему не сказал?

— Не хотел тебя нервировать раньше времени.

— Вот как? Поэтому ты умолчал о жуткой боли, которая меня ждет после финального штриха?

— Терпимой боли, — поправил собеседник.

Что? Терпимой? Чую, завтра мне светит масса таких же (а может, и похуже) ощущений, когда этот умник начнет сводить свое художественное творчество с моей руки. Оно мне надо?

Я замолчала, уставившись на Хранителя. Сначала "волком", потом с интересом, затем с видом выбирающего товар покупателя.

— Что? — прищурился "жених", заметив изменения моего настроения.

— Да думаю вот, что выйти за тебя замуж не такая уж и плохая идея, — нацепленная на лицо улыбка должна была символизировать мое доброе расположение, но, судя по тому, как помрачнел блондин, впечатление она произвела какое-то другое. Совсем-совсем другое. Жаль, зеркала нет, а то мне самой любопытно стало, что ему больше не понравилось: фраза или мимика?

— Если мой план потерпит крах, я рассмотрю твое предложение с должным вниманием, — без тени иронии ответил Арацельс. Уголки его губ дернулись, а в красных глазах мелькнуло какое-то непонятное выражение.

Хм… и почему у меня сейчас такое чувство, что его планы вместе с моими идеями нам боком выйдут? Теперь я понимаю, что народное определение "попаданка" не от перемещения в другой мир пошло, а от всем известного слова "попала". Вляпалась, короче говоря, по самое не хочу.

* * *

— Ты научил ее обращаться с печатью? — спросил четэри.

Он стоял в центре каменной плиты и с тревогой смотрел на неподвижную фигуру сидящего на лестнице Арацельса. Лицо белокурого Хранителя ничего не выражало, разве что уголки губ чуть подрагивали, то ли стремясь опуститься вниз, то ли, напротив, взлететь вверх и застыть в странной улыбке.

— Да, — сказал блондин, не поворачивая головы.

— А предупредил о том, что каэру ночью покидать опасно?

Ответом ему был отрывистый кивок светловолосой головы.

— И что ты думаешь? Она послушается? — в голосе краснокожего великана слышалось беспокойство.

— Без сомнений.

— Откуда такая уверенность? — Смерть внимательно вглядывался в профиль собеседника, но тот продолжал сидеть все в той же позе. Глаза его были прикрыты, а губы едва заметно кривились.

— Я подсыпал ей в вино сонный порошок, — выдержав паузу, пояснил Арацельс. — После расслабляющего купания и вкусного ужина она заснет и ничего не заметит.

— Совсем ничего?

— Абсолютно.

— Она при тебе активировала печать?

— Да.

— Ты уверен, что путь Корагам будет закрыт? Ведь запах молодой женщины очень привлекателен…

— Никто не сможет войти в мою каэру.