Хелен долго молчала. С тех пор как она вернулась из-за границы, жизнь в Лондоне была невероятно скучна. Кроме того, дальнейшее бездействие самым плачевным образом скажется на ее материальном состоянии. Ей необходимо получить это место, и не только ради денег. У ее няни преклонного возраста плохо со здоровьем, и она должна оставаться в Англии. Но более всего Хелен нужна захватывающая работа, ибо, пытаясь заниматься чем-либо другим, она поняла, что не может быть счастлива без любимого дела.

А рассердив не столь просвещенного стряпчего лорда Трейхерна, она, естественно, не получит это место. Ее ведь готовили учить детей, а не напыщенных стариков, напомнила себе Хелен. Оценив ситуацию, она взмахнула рукой в изящной перчатке и наградила Брайтсмита самой очаровательной из своих улыбок. А от такого взгляда может растаять сердце даже суровейшего мужчины. Она видела, как часто ее покойная мать использовала этот прием — и довольно безжалостно.

— Дорогой мистер Брайтсмит, я абсолютно уверена, что способна помочь его светлости. Прошу вас, будьте настолько любезны и сообщите мне что-либо об этом ребенке. Человек с вашим опытом может оказать неоценимую помощь в такой непростой ситуации.

Стряпчий явно смягчился и, порывшись в бумагах, вытащил большой лист.

— Итак, Ариане шесть лет. Она живет в Глостершире с вдовствующим отцом, лордом Трейхерном, который поручил мне найти… специального учителя. Очень квалифицированного, имеющего опыт работы с подобными детьми. Боюсь, мисс де Северз, что больше мне ничего не известно.

— А по поводу расстройств у ребенка?

— Расстройств? — Брайтсмит растерянно посмотрел на нее. — Ребенок не говорит! Она немая!

От раздражения Хелен опять забыла жеманно улыбнуться.

— Немая? — лукаво спросила она. — Вы имеете в виду, что она не может говорить, сэр? Или не хочет говорить?

— Неужели, мисс де Северз, тут есть разница, которой я не улавливаю? — слегка занервничал старик. — По-моему, все просто — ребенок не может говорить.

Разница была, и довольно существенная, однако Хелен не собиралась утруждать себя разъяснениями и метать бисер перед свиньями. Она просто откинулась на спинку стула и только в этот момент почувствовала, как напряжена ее поза.

— Понятно. И ребенок никогда не говорил? Даже совсем малышкой?

— О, да! Именно так. Младенцем девочка начала что-то лопотать, но теперь, похоже, у нее совсем не получается.

— А! Я изучала несколько подобных случаев.

— Правда? — Казалось, на миг она даже выросла в глазах стряпчего, затем, будто вспомнив, что перед ним лишь женщина, он посуровел. — Ребенок выглядит вполне здоровым. Я сам видел ее. Хотя взгляд у нее… какой-то дикий.

— Вправе ли вы сказать мне, что с ней случилось, мистер Брайтсмит? — довольно резко спросила Хелен, но, заметив его надменный взгляд, тут же почтительно опустила глаза. — Видите ли, сэр, я ведь не смогу помочь девочке, не имея представления об обстоятельствах ее жизни.

— Обстоятельствах?

— Да. Я приглашена сюда потому, что у меня есть опыт работы с детьми, которые, как вы говорите, имеют трудности. Более того, я изучала много аналогичных случаев, и, с моей точки зрения, внезапная потеря речи у детей, до того развивавшихся вполне нормально, часто вызвана каким-то обстоятельством или кризисом. — Задумавшись на мгновение, Хелен нахмурила брови. — Возможно, это какая-нибудь опухоль, давящая на… Или, может, ее ударили по голове? Конечно, способна нарушить нормальное развитие девочки и душевная трав…

—…Благодарю, мисс де Северз, — перебил ее Брайтсмит, сделав предупреждающий жест.