|
Снова в ответ молчание и неподвижность. Тогда, подойдя к пожилому “окруженцу”, велел ему встать. Затем, назвав командиром, спросил, в каком он звании. Слово “полковник” он выдавил из себя настолько равнодушно и вместе с тем с таким наглым вызовом, что его вид и тон буквально взорвали меня. Выхватив пистолет, я был готов пристрелить его тут же, на месте. Апатия и бравада вмиг схлынули с полковника. Поняв, чем это может кончиться, он упал на колени и стал просить пощады, клянясь в том, что искупит свой позор кровью. Конечно, сцена не из приятных, но так уж вышло».
Судя по всему, немцы достаточно презрительно относились к советским генералам и офицерам, сдававшимся в плен, и не видели своих особых заслуг в пленении этого трусливого сброда. Пауль Карелл описывает историю одного, да и то попутно. Это командир 4-й танковой дивизии генерал-майор Потатурчев. Его дивизию немцы обошли, она практически не участвовала в боях, не считая бомбежек немецкой авиации, тем не менее она как соединение в несколько дней развалилась, а Потатурчев с несколькими офицерами, переодевшись в гражданское, бросил своих солдат и сбежал, сдавшись немцам в плен под Минском. В ходе той войны на советско-германском фронте немецкие армии трижды попали в окружение советских войск: под Демянском около 100 тысяч немцев попали в окружение в январе 1942 года и больше года (до февраля 1943 года) сражались в окружении или полуокружении, пока не вырвались из мешка; в ноябре 1942 года 6-я немецкая армия попала в окружение под Сталинградом и больше двух месяцев сражалась как единое целое; под Корсунь-Шевченковским в январе 1944 года были окружены около 90 тысяч немцев, которые три недели сражались как единое целое, а затем пошли на прорыв и частично прорвались. Немцы окружали советские войска, по моему счету, восемь раз: под Минском, под Смоленском, под Уманью, под Киевом, под Вязьмой в 1941 году; 33-ю армию в ходе Ржевско-Вяземской операции, войска Южного и Юго-Западного фронтов под Харьковом и 2-ю ударную под Ленинградом в 1942 году. И только 33-я армия генерала Ефремова, отказавшегося бросить своих солдат, сражалась в окружении почти полгода, и 2-я ударная – три недели. Во всех остальных случаях, как только немцы окружали наши войска, кадровое офицерство практически немедленно прекращало управление ими, бросало солдат и сдавалось в плен либо пыталось удрать из окружения самостоятельно – без войск. И вот когда начинаешь разбираться с подробностями этих боев, невольно приходишь к единственному выводу: да, в целом, командование Красной армии было на порядок лучше, чем командование царской. Но вина за те тяжелейшие потери, которые Советский Союз понес в первые годы войны, целиком обусловлена низким морально-профессиональным уровнем значительной части кадрового командования Красной армии. Вина же политического руководства СССР – Сталина в том, что он не уничтожил в Красной армии гнусный дух царской армии и не организовал обучение и воспитание командования Красной армии так, чтобы оно имело целью защиту Родины во время войны, а не паразитирование на шее народа в мирное время.
Стратег и завистник
Я занялся давно лежащими в моей библиотеке сборниками документов Великой Отечественной войны из серии «Русский архив», выпущенных Институтом военной истории Министерства обороны РФ в издательстве «Терра». В данном случае просмотрел четыре книги двенадцатого тома «Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны. Документы и материалы». Кроме того, так уж получилось, но параллельно просмотрел в Интернете текст книги Дмитрия Шеина «Танковая гвардия в бою», которая тоже, по сути, является подборкой документов, но только не обо всей войне, а о боевом пути 3-й гвардейской танковой армии. Несмотря на то что и названием сборника – «Генеральный штаб в годы Великой Отечественной войны. |
