– О, никакого подвоха, малыш, мы идем на охоту. – Север скинул куртку и остался в коротком меховом жилете. Татуировки, густо испещрявшие его руки, радостно зазмеились вокруг мощных запястий, словно радуясь каждому глотку воздуха, каждому лучику тепла и света. Север посмаковал слово: – Охоту! Я здесь совсем заскучал. Все эти балы и пиры – это не развлечение для мужчины. Только противоборство силы и разума, инстинктов и умения, только запах свежего мяса, добытого в опасном противостоянии – вот настоящее занятие!

– Я уже жалею, что спросил, – нор Амос, собрав болвана, встал напротив. Аккуратно пристроил клинок на сгиб локтя, расставил ноги пошире и, с хеканьем бросив клинок всем телом, толкнул шар противовеса от себя. Меч с лязгом проломил турнирную кирасу, словно парадный доспех, вспорол мешок с песком и глубоко завяз в деревянном теле куклы. – Но какую дичь ты нашел в лунной крепости? – он раскачал фламберг, вернул клинок на сгиб, поменял расположение ступней и снова отправил его в полет к мишени.

– Очень страшного зверя, это будет славная охота. – Север усмехнулся в усы, проследил за блеском стальной полосы, скомандовал: – С другой руки. Я дам тебе десять камней и короткую пращу, если ты принесешь мне за это пять крыс, то можешь разделить со мной трапезу.

– Крыс?! – такого Альбин не ожидал. Конечно, во время выездной практики они, слоняясь по лесам, питались всякой гадостью вроде жуков и червей, но крысы? – О нет, Север, ты не заставишь меня жрать крысу! – от расстройства он смазал выпад, и клинок, чиркнув по доспеху, ушел в сторону, потянув за собой и юношу.

Восстановив равновесие и вернув меч на место на сгибе локтя, Альбин повернулся к наставнику, пытаясь разглядеть на его мясистом лице признаки усмешки. Но взгляд серых глаз был спокоен и тверд.

– Север, я скакал весь день, и последней трапезой для меня были два расстегая с рыбой, что удалось перехватить вчера пополудни. Может, мы лучше совершим охотничью вылазку на кухню? За большим, сочным, запеченным окороком с травами и рассыпчатым картофелем под красным соусом, – Альбин добавил в голос модуляции. – И хлеб… я попрошу Сару, и она достанет прямо из печи. Ты помнишь, дальний родник? Тот, что у графини ван Дерес в предгорьях… ах, эта прозрачная хрустальная вода! Я привез тебе четыре огромных бурдюка. Мы создадим эту трапезу великолепной, возьмем колотого льда и сядем в надвратной башне. Север, ты слышал, как звенит этот родник… словно молоко самой земли, над ним тихонько вьется легкий парок, а отражение звезд в глубине собирающей чаши обещает неземное наслаждение, – добавив в модуляцию силы, Альбин мягко раскачивал ритм, наблюдая, как заволокло мечтательной дымкой взгляд сурового варвара, как разгладились морщины на лбу, смягчилась усмешка.

– Хорошая попытка, малыш, я почти увидел… но не сегодня, хотя за водичку спасибо. Пить местную мочу, не разбавив вином, мне иногда просто страшно, – Север усмехнулся, хотя и приврал. Императорские водовозы привозили чистейшую воду каждое утро, а замковые колодцы, хотя и отдавали металлом, проверялись и чистились раз в две декады. – Ты растешь, но не сегодня. И конечно, я не заставляю тебя есть крыс. Ты сможешь присоединиться, только если поймаешь хотя бы пять штук. А это ох как непросто. Но ты еще не пробовал охотиться с пращой на крыс в темноте. Ах, чуть не забыл, твой голос был хорош, но за то, что ты провалил попытку, следующая твоя трапеза будет только тогда, когда ты их мне принесешь.

Альбин выругался в голос, толкнул рукоять от себя. Фламберг, разогнавшись, пробил болвана насквозь, крепко увязнув в сырой древесине. Подергав меч, юноша вздохнул и отправился за топором. Надо извлечь меч и поставить новую мишень.