Закрашиваю кружочек с вариантом ответа, все обвожу и обвожу его. И вдруг громко вскрикивает Меган Тилман. Карандаш соскальзывает, оставляя на листе косую полосу.

— В чем дело, мисс Тилман? — интересуется профессор Йонадаб.

— Мой амулет только что треснул. Развалился на две половины. — Меган прижала руку к груди и в ужасе глядит на сидящую за соседней партой Данику.

По классу проносится изумленный вздох.

— Ты надо мной поработала?

— Я? — Даника смотрит на нее как на сумасшедшую.

— Когда вы заметили, что амулет треснул? — спрашивает учительница. — Уверены, что это произошло именно сейчас?

— Не знаю. Я просто… Дотронулась до него, а на цепочке осталась только половинка. А потом вторая половинка упала на парту. Наверное, завалилась за воротник блузки.

«Блузки» — как странно звучит, словно из уст пятидесятилетней старушки.

— Иногда камни просто трескаются, — убеждает Йонадаб. — Хрупкий материал. Меган, до вас никто не дотрагивался. Здесь все в перчатках.

— Она была на том видео, на встрече клуба мастеров. И сидит за соседней партой. Это наверняка она.

Вот сейчас Даника ей устроит. Вот сейчас. Да она о подобном случае только и мечтает, насколько я ее знаю, — чтобы попался такой вот идиот, которому можно прочитать положенную лекцию. Особенно после вчерашнего. Но девушка поникла на стуле и покраснела как рак. На глазах у нее слезы.

— Я не мастер, — шепчет она чуть слышно.

— А зачем тогда ходишь на их встречи? — спрашивает еще одна ученица.

— Гигишники, — дразнится кто-то.

Смотрю на Данику. Пусть ответит. Объяснит Меган, что хороший человек должен думать не только о себе. Расскажет про проблемы мастеров и попросит поставить себя на их место. Ну, все те душеспасительные беседы, которые она обычно ведет со мной и Сэмом. Даже в полицейском участке. Открываю было рот, но ничего не могу придумать — слова кажутся фальшивыми. Не помню ни одного убедительного довода. Я ведь не умею рассуждать о правах мастеров.

И, судя по всему, Даника не хочет, чтобы я встревал.

Поворачиваюсь к Йонадаб, но та только смотрит, не отрываясь, на девчонок, словно собралась докопаться до правды гипнозом и силой мысли. Нужно как-то ее вывести из ступора. Наклоняюсь к парню за соседней партой, Харви Сильверману, и нарочито громко, так, чтобы слышно было во всем классе, шепчу:

— Слушай, какой у тебя в третьем пункте ответ?

Даника предостерегающе качает головой. Харви листает контрольную, зато Йонадаб наконец очнулась:

— Так, все, хватит болтать! У нас контрольная. Меган, возьмите работу и пересядьте за мой стол, можете там дописывать. После урока вместе сходим к директору.

— Но я не могу сосредоточиться, когда она рядом.

— Тогда прямо сейчас идите к директору.

Учительница что-то пишет в блокноте, а потом вырывает листок и вручает его Меган. Та берет сумку и, оставив учебники на парте, выходит из класса.

Сразу после звонка Даника бросается к дверям, но Йонадаб ее окликает:

— Мисс Вассерман, я уверена, они захотят с вами побеседовать.

— Я позвоню матери, — Даника лезет в сумку за телефоном. — Я не…

— Послушайте, мы обе знаем, что вы ничего такого не делали… — Учительница вдруг замолкает, увидев, что я все еще болтаюсь возле дверей. — Мистер Шарп, я могу вам чем-нибудь помочь?

— Нет. Я просто… Нет.

Даника затравленно мне улыбается, и я выхожу из кабинета.

По пути на французский иду мимо доски объявлений.