Но голова сегодня определенно плохо соображает, поэтому Сергей с облегчением отметил, что рабочий день подходит к концу.

Жизнь казалась гадостной и унылой, к тому же заморозки кончились, на улице потеплело и моросил мелкий, нудный, нескончаемый петербургский дождь, который и сам по себе мог довести человека до самоубийства, а уж при сегодняшнем состоянии Сергея он явно лишний.

Как было бы здорово, если бы дома его кто-то ждал, думал Сергей. Чтобы ждали, а в квартире тепло и светло, и встречали у двери с улыбкой, и пахло пирогами.

Размечтался, одернул он себя. Пирогов, видите ли, захотел! Какие еще пироги, если даже неизвестно, умеет ли Королева Татьяна Валентиновна просто улыбаться.

От такой неожиданной мысли он даже остановился на перекрестке и стоял так, пока его не окатил из лужи бесшумно летящий «Мерседес». От холодной воды на брюках и ботинках Сергей очнулся и продолжил путь под дождем.

И разумеется, только он вышел из лифта, сразу же открылась соседская дверь.

— Уж сегодня ты точно зайдешь, по глазам вижу, что не откажешься, — Надежда стояла на пороге, веселая и довольная.

— Тетя Надя, скажи прямо, куда ты дела мужа? — агрессивно начал Сергей. — Несколько месяцев уже его не вижу. Что случилось?

— Что ты, что ты! — испугалась Надежда. — Беду накликать можешь! Ничего не случилось, просто он на работе, лекции вечерние у него сегодня.

— Ага, значит, по следующему кругу пошел. Лекции, потом сторожить, потом — в Эрмитаже… что там еще-то?

— Много всего, — отмахнулась Надежда. — А ты что такой кислый, на кого злишься?

— На Петра Первого, — ляпнул Сергей, — зачем он город на болоте построил, здесь всегда погода плохая.

— Да уж, говорили небось ему это умные люди, так вам, мужикам, разве что докажешь… Одно слово — самодур! А ты проходи, посидим, чаю попьем, все и пройдет. Это у тебя осенняя депрессия, от темноты.

Сергей шагнул на кухню. Там чисто, светло и тепло. Пахло пирогами. На столе, прикрытая полотенцем, лежала большая круглая ватрушка. Надежда уже наливала воду в электрический чайник, а Сергею достала из духовки здоровенный кусок мясного рулета. Сергей сел за стол, люто позавидовав Сан Санычу.

— Ты ешь, пока не остыло, а попутно рассказывай, в чем загвоздка у тебя с тем делом про маньяка с розой. Между прочим, в криминальных новостях передавали про это.

— Просочилось-таки, — вздохнул Сергей.

— А ты как думал? Весь город знает, а телевидение молчать будет?

— А с чего ты взяла, что у меня загвоздка?

— А иначе давно бы уже преступника нашли, — рассердилась Надежда, — и не пугали бы женщин понапрасну.

— Как тут найдешь, — расстроился Сергей, — когда сегодня вызывает меня начальник и орет, чтобы я к «Марату» и на пушечный выстрел не приближался, дескать, мешаю им. Ищи, говорит, по остальным четырем, а туда лишний раз не лезь. А как туда не лезть, если только в этом пятом случае можно что-то выяснить? Бродит у меня одна мысль, покоя не дает. Как все-таки убийца в магазин вошел? Сунулся я в салон парикмахерский, что рядом с «Маратом» этим находится, в соседнем доме. Так все рот на замке держат. И я тебе скажу, почему. Мне сегодня на работе случайно известно стало, что салон этот давно на заметке, наркотиками там пахнет. Хозяйка — дилерша, а мастера, может, и не знают ничего про это, но велено не трепаться, тем более с милицией — они и молчат. Да еще и уборщица пропала, то есть якобы заболела. А она могла что-то видеть, раз двор у них общий.