— Благодарности ни к чему, — мягко сказал Данте.

Плазма-пистолет, наконец, охладился достаточно, чтобы снова стрелять.

— Вы назвали меня братом, — отметил Сет. — Не кузеном.

— Я полагаю, назвал.

— Достоин такого обращения?

Данте улыбнулся, когда клоны снова хлынули на строй космодесантников.

— А я? — спросил он, и обратил оружие на кричащую орду.

Сет рассмеялся, как волк, и присоединился к нему в сражении.

ВОЖАК стаи проигнорировал крики родичей, когда те умирали внизу от болтеров и мечей космодесантников. Замутненный ум Демона Крови только зафиксировал звуки убийства и разрушения. Все, что имело значение — цвет, красный цвет, рубиновые слезы. Аромат — сладкий, прекрасный, влажный запах меди, густое благовоние роскошной и сочной вита. Слюна затопила деформированный рот зверя и вскипела у него на губах. Убийство, которое тварь недавно совершила — мертвая старая плоть внутри механической громадины — в сравнении была слаба и безвкусна. Тварь хотела большего. Она стремилась насытиться, даже если на каком-то уровне едва человеческого разума тварь знала, что этого никогда не случится.

Невероятная, неудержимая потребность сокрушила любое соображение, любое чувство самосохранения. Мутанты текли через строй астартес, убивая, там, где прошли, катясь вперед потоком багровой плоти, которая перехлестывала за край шахты, и лилась через каменную трубу к трофею в ярком сердце гробницы.

На толстых, как колонны, мускулистых ногах, старшие и наиболее развитые из клонов бросились вниз. Они прыгали через пропасть от одной скошенной стены к другой, толкая меньшие, более медленные когорты под выстрелы лазеров. Уклоняясь или игнорируя мелькающие искры болтерного огня, который случайно достигал их. Вожак не мог отказать себе в пире, игнорируя мертвецов собственного вида и истекающие кровью тела павших Астартес, он устремился к саркофагу, охваченный призывом Крови Сангвиния.

Он пил бы и пил, пока ничего не осталось.

РАФЕН увидел, что мутант приближается и удушье сжало горло. Он сразу узнал тварь, которая вела орду после того, как «Громовой ястреб» разбился при посадке во внутреннем дворе. Тот, который сбежал прежде, чем Кровавые Ангелы смогли перегруппироваться и прикончить его.

Теперь монстр выглядел иначе. Больше и куда более свирепым, чем когда либо прежде. Его мысли снова вернулись к клону, которого он прикончил на арене. Эта тварь была тем, чем стал бы убитый, если бы ему позволили идти своим путем? Рафен задрожал от мысли, что такая извращенная мерзость как эта, может быть создана из благородного генного материала космодесантника. Он стрелял, нацелив на Демона крови болтерный огонь, но тварь была быстрой и сильной, соревнуясь с его усиленными чувствами астартес по всем показателям, она постоянно уклонялась от смертоносного выстрела.

Чудовищный вожак приземлился на пол платформы саркофага, подняв мощную воздушную волну, и сбил с ног капеллана Аргаста. Без малейшей растерянности высокий, как дредноут, Демон Крови схватил воина в черных доспехах и поднял его, воин казался тряпичной куклой в руках неуклюжего, жестокого ребенка. Рафен воскликнул, когда тварь бросила Аргаста через помост. Капеллан столкнулся с Мефистионом, остановив его безрассудный рывок, оба мужчины, так жестко врезались в стену, что оставили в мозаике вмятину.

Зверь рванулся вперед, каждый шаг, ломал под ним камни, чертя прямую линию к невысокому зиккурату ступеней, ведущих к медному ореолу и мерцающей золотой сфере. Рафен видел, что глаза твари были твердыми рубиновыми стеклами, затуманенными полной освобожденной силой красной ярости.