— БРАТ-СЕРЖАНТ РАФЕН, можете войти, — сказал Магистр Ордена, подзывая космодесантника, стоящего у высоких медных дверей.

Прежде чем шагнуть дальше, Рафен глубоко поклонился, его одежды прошелестели по каменному полу. Кроме воинов почетной гвардии — их было только двое, чтобы соблюсти протокол, но не более того — все Кровавые Ангелы в зале были без доспехов, облаченные в священные, красные с черным, одежды Ордена.

Он был здесь лишь однажды, вскоре после того, как поврежденная боевая баржа «Европа» вернулась на орбиту, чтобы зализать в орбитальном доке раны, оставленные сражением в у мира-мавзолея Сабиен. В тот день он чувствовал противоречивую смесь эмоций. Гнев и печаль, страх и восторг, напор чувств, которые эхом отдавались в его сердце месяцы спустя. Это место, этот зал, не был самым великолепным или роскошным из чертогов монастыря. И все же он был свидетелем множества событий за время жизни Ордена. Смерть предшественника Данте, Магистра Кадея, поломку звездного лука, изгнание Леоната. Все эти трагедии и многие другие разыгрались в этом зале.

Над противоположной частью зала доминировало возвышение, целиком вырезанное из эбенового базальта, добытого в шахтах Ваала IX. Огромные, как терминаторы, золотые чаши, копирующие форму священного Красного Грааля, стояли по бокам. В них мирно урчало кроваво-красное пламя. Другого освещения почти не было, лишь угрюмо сияли несколько парящих шаров биолюминов. Пламя бросало на стены скачущие тени. Снаружи была ночь, но луны еще только должны были взойти и пролить коричневый свет сквозь витражи в стенах.

Знамена разных эпох свисали со стропил. Многие из них были древними боевыми стягами давно завершенных кампаний, другие — религиозные, с текстами Имперского Кредо или Книги Лордов. Рафен сопротивлялся искушению начать их рассматривать. Он здесь по делу, и ожидалось, что воин будет осмотрителен. То, что ему разрешили даже присутствовать на этой встрече, было крайне необычно. Он не хотел совершить ничего такого, что может поставить под сомнение его присутствие здесь, даже малейшего нарушения протокола.

Группа мужчин стояла широким полукругом перед черным возвышением. Над ними, на высоком, вырезанном из черного базальта троне восседал сам Магистр Ордена. Он наклонился вперед, одной рукой подпирая патрицианский подбородок, безупречное лицо выражало глубокую задумчивость. Одежды Данте были скромными, украшенные только ниспадающим на грудь золотым ожерельем. Герб Кровавых Ангелов блестел платиной и красным нефритом. На миг Данте бросил взор на Рафена. Астартес кивнул господину, стараясь не допустить оплошности. Опыт одиннадцати столетий таился за темными слегка прищуренными глазами. Холодная мудрость казалась почти физически ощутимой, Данте словно лучился ею. Горло Рафена пересохло. Здесь он был обычным воином в присутствии славнейших сыновей Сангвиния. Данте, бесспорно, величайший из них, но многие в зале тоже были легендами.

Он огляделся. На возвышении, по обе стороны от Данте сидели Мефистион и Корбуло. Сферы деятельности этих двоих были противоположными.

Мефистион, Повелитель Смерти, верховный библиарий Ордена и псайкер почти несравненной силы, был высок и внушителен. Освещение зала делало его похожим на призрака, угловатое лицо было задумчивым. Мефистион ощутил внимание Рафена и слегка кивнул, мельком взглянув на космодесантника алмазно-твердыми глазами. Рафен поприветствовал его в ответ, подавляя чувство болезненной слабости. Он сражался вместе с Повелителем Смерти на Сабиене, и теперь не мог отделаться от мысли, что Мефистион видит его насквозь.

Рафен первым отвел глаза и взглянул на другого советника Данте. Корбуло — носитель Чаши Грааля. Одежды апотекария были контрастными, безупречно белыми с алой оторочкой. Верховный сангвинарный жрец Корбуло был мрачным и морщинистым, с копной соломенных волос.