— Роджер! — воскликнула бабушка. — Не может быть, чтобы ты говорил серьезно! Подобный вклад…

— Нет, я говорю очень серьезно. Мне полюбилась одна прекрасная молодая девушка, но так как я не могу на ней жениться сам, то решил сделать ее желанной партией для всякого и в смысле приданого, как во всем остальном!

— Но в таком случае, почему бы вам не жениться на ней самому? — спросил я. — Люди гораздо старее вас женятся весьма часто!

— Да, конечно, вдовцы, те женятся вплоть до тысячелетнего возраста, но старые холостяки, как только им стукнет за сорок лет, уже с трудом решаются на этот шаг! Присутствие мистера Деннинга явилось как нельзя более кстати для того, чтобы оформить это дело и написать все необходимые бумаги, которыми обусловливается безусловная неприкосновенность этого капитала со стороны будущего супруга этой девушки, кто бы он ни был.

— А эта девушка? Ведь это Мэри Уоррен! — вдруг радостно воскликнула Пэтти.

Дядя улыбнулся и попытался было отрицательно покачать головой, но это не помогло.

— Нет, нет, это она! Я знаю, — настаивала Пэтти, прыгая по комнате, как молодая козочка, и, кинувшись на шею дяди, она стала целовать его в лоб и в щеки, как избалованный ребенок. — Я знаю еще что-то, я знаю, что Мэри Уоррен не всегда останется Мэри Уоррен.

— А кем же она станет? — поспешно осведомился дядя.

Но Пэтти стала его снова ласкать и целовать, густо покраснела, как пойманная на месте преступления шаловливая девочка, многозначительно взглянула на меня и затем опустила глазки, как бы чувствуя себя виноватой.

— Но правда ли то, что ты сейчас сказал, Роджер? — продолжала расспрашивать бабушка. — Неужели предположение Марты верно?

— На этот раз наша шалунья Пэтти, конечно, случайно, права! — смеясь, подтвердил дядя.

— А Мэри ваше намерение известно, и ее отец согласен? — спросил я.

— Да, и Мэри, и отец ее согласны, мы все это уладили еще вчера, и мистер Уоррен дал свое согласие.

— На что? — спросил я, даже привскочив на своем стуле.

— Согласен принять в зятья мистера Хегса Роджера Литтлпеджа. Заметь, что ведь это мое имя, да и мало того, и сама молодая особа тоже выразила свое согласие.

— Да вот этого Хегса Роджера Литтлпеджа, а не вот того! — воскликнула сияющая от радости Пэтти и бросилась мне на шею, шепча мне в самое ухо: — Поздравляю, Хегс, поздравляю!

— Да, кажется, что ты права, шалунья, — отозвался дядя Ро. — Я не отвергаю и не оспариваю ни одной из твоих догадок.

Когда он еще говорил это, дверь скрипнула и на пороге показалась Мэри Уоррен. Увидя нас всех вместе, она тотчас же хотела уйти, но бабушка ласково попросила ее войти.

— Я боялась нарушить ваш семейный кружок! — стыдливо произнесла она.

Но Пэтти уже успела подбежать к ней и, обхватив ее рукой за талию, вытащила ее на середину комнаты, после чего подбежала к дверям и с шумом заперла их на ключ.

Все улыбались, кроме Мэри, которая стояла не то довольная, не то сконфуженная, почти испуганная чем-то, чего она сама не понимала.

— Да, это действительно был семейный кружок и семейный совет! — сказала Пэтти, обнимая и целуя Мэри. — И никто иной теперь не будет допущен сюда, кроме одного только доброго мистера Уоррена, если он пожелает предъявить свое право. Дядя Ро уже сказал нам все, и все мы знаем и все рады!

Мэри спрятала на груди Пэтти свое смущенное прелестное лицо, но вскоре ее привлекла в свои объятия бабушка, а затем Пэтти и, наконец, и дядя, который на этот раз расцеловал ее, как свою дочь, а вслед за тем все присутствующие понемногу и незаметно вышли из комнаты, и тогда наступил уж мой черед…

Мы еще не женаты, но день свадьбы уже назначен.