Поодаль от других, держась в тени, стояла высокая женщина. Ее одежда была сшита из зеленого шелка разных оттенков, широкополая зеленая шляпа скрывала верхнюю половину лица. Мальчик-паж держал зонтик на длинной ручке, защищая ее от полуденного зноя, а она опиралась узкой ладонью на его плечо. Житель восточных земель сразу отметил прирожденную бледность этой ладони. Несомненно, женщина была альбиноской, как и его друг. Уступив дорогу купцу, спешившему к кораблю, она обернулась, и догадка Мунглама подтвердилась. Лицо ее было таким же белым, глаза занавешивала тонкая кисея, полупрозрачная, но защищавшая от пронзительных солнечных лучей. И то же ленивое равнодушие сквозило в ее движениях. Не к ней ли плыл Элрик? Так что же, значит, один Мунглам рискнул отправиться в опасное странствие из чистого любопытства? Вздохнув, он задумался, хорошо ли местное вино.

Впрочем, когда Элрик, провожая свою принцессу к сходням, знаком показал, что будет рад его обществу, маленький элверец прицепил к поясу оба меча и пошел с ними, радуясь случаю ощутить под ногами твердую землю, даже если ему в первый момент нелегко было на ней устоять.

— Еще одна родственница-мелнибонийка? — пробормотала Навха, когда они направились к женщине в зеленом. — Она слепая?

— Не думаю. И она не мелнибонийка.

Принцесса нахмурилась, снизу вверх заглянула ему в лицо:

— Тогда… кто?

Элрик пожал плечами и, кажется, даже улыбнулся, поясняя:

— Она — фурн.

— Фурн?

— Во всяком случае, больше фурн, чем я.

— Но что такое фурн?

Впервые за время их знакомства альбинос выглядел неуверенно.

— Мы в близком родстве. Но я не уверен. Я не…

Ему припомнилось, что его народ редко обсуждал такие вещи, тем более с людьми.

— Ты не помнишь? — усомнилась она.

— Я ее помню. Вот она может меня не узнать.

Элрик достаточно рассказывал Навхе о природе своих снов, чтобы она сумела ухватить суть сказанного. Он мог встречаться с этой женщиной до или после этой минуты. Возможно, она была и не той, которую помнил Элрик. Во время своих путешествий во сне он обычно попадал или в прошлое своего измерения, или во времена совершенно странные и чуждые. Но в юности, когда сны уносили его в иные миры, пока его тело покоилось на ложе сновидений в Мелнибонэ, время было более непредсказуемым, даже хаотичным. Однако, когда они подошли, стало ясно, что этой женщине Элрик знаком. Она взглянула прямо на него и улыбнулась.

— Вы… Фернрат?

Навха удивилась, снова услышав в его голосе сомнение. Но женщина с улыбкой протянула руку для этого странного мелнибонийского приветствия-прикосновения.

— Принц Элрик, — сказала она.

И в голосе было сходство с Элриком: легкий присвист и интонации человека, говорящего не на своем родном языке.

Откинув назад длинные белые волосы, он коротко поклонился:

— К твоим услугам, госпожа.

Он представил ей спутников. Приветствие Навхи было преувеличенно теплым, Мунглам же важно отвесил глубокий поклон.