Исправленная редакция законопроекта была официально представлена на рассмотрение Сената девятнадцатого мая 2011 года, то есть примерно через месяц после того, как вышел в свет видеоролик про «налоговую принцессу» Ольгу Степанову. После этого к Капитолийскому холму прибыла небольшая «армия» российских активистов, требовавших одобрения законопроекта и убеждавших сенаторов, согласившихся с ними встретиться, подписать этот важный для России документ. Среди активистов были знаменитый чемпион мира по шахматам и известный правозащитник Гарри Каспаров; самый популярный лидер российской оппозиции Алексей Навальный; бесстрашная российская активистка-эколог Евгения Чирикова. Мне не нужно было агитировать этих людей: они пришли сами.

Эта несогласованная инициатива сработала превосходно. Число присоединившихся к законопроекту сенаторов быстро росло: каждый месяц трое или четверо соглашались поставить под ним подпись. И особенно убеждать их в этом не приходилось. В Вашингтоне не существовало лобби в пользу российских палачей и убийц. Ни один сенатор, будь то самый либеральный демократ или архиконсервативный республиканец, не потерял бы голосá своих избирателей из-за запрета этим людям въезжать в Америку.

Законодательная инициатива Магнитского так интенсивно наращивала темпы, что, казалось, ее не остановить. С того дня, когда Кайл Скотт из Госдепартамента принял эту идею в штыки, я знал, что правительство настроено категорически против такого закона. Но сейчас они попали в затруднительное положение: если открыто противостоять его принятию, то это будет выглядеть так, словно официальный Вашингтон поддерживает коррумпированных российских чиновников; если же открыто поддержать законопроект, то это поставит под угрозу политику «перезагрузки» отношений с Россией.

Правительство искало какой-то другой путь.

Двадцатого июля 2011 года Госдепартамент раскрыл свои карты, направив в сенат меморандум «Комментарии администрации к законопроекту S.1039 — Сергей Магнитский и верховенство закона». Этот документ не предполагалось предавать огласке, но не прошло и дня, как текст просочился в открытый доступ.

Я достал копию и нетерпеливо пробежал документ глазами: вершина вашингтонского политиканства… Основным аргументом Госдепартамента было то, что возможность вводить предлагаемые в законе Магнитского санкции уже существует в рамках президентского указа, и поэтому нет смысла принимать новый закон.

При этом они ловко попытались бросить сенаторам кость. В меморандуме говорилось, что другая важная причина, по которой сенату не следует поддерживать этот закон, заключается в том, что убийцам Магнитского уже запрещен въезд в США. Следовательно, отдельной необходимости в этом законе нет.

Я не знал, можно ли считать это позитивным развитием событий, поэтому решил позвонить Кайлу Паркеру и узнать его мнение.

— Билл, нам это тоже непонятно. Карден поручил мне позвонить в Госдеп и спросить, кто конкретно включен в список по визовым санкциям, но там не стали отвечать.

— Они хотя бы сказали, сколько там человек?

— Нет, об этом они тоже молчат.

— А по поводу замораживания активов что слышно?

— А вот об этом они высказались недвусмысленно: замораживание активов они не одобряют.

— И какова реакция Кардена?

— Он открыто заявил, что так не пойдет и что он продолжит настаивать на принятии закона.

Восьмого августа 2011 года в авторской статье под заголовком «Убийц Сергея Магнитского к ответу», опубликованной в газете «Вашингтон Пост», сенатор Карден публично и решительно заявил о том, что не примет позицию администрации, и подтвердил, что будет добиваться принятия закона Магнитского.