— Вот ненасытная! — хихикнул Филипп. — Дай мне отдохнуть несколько минут для восстановления.

— Не останавливайся, детка, — запротестовала я, — на худой конец, потискай мои сиськи.

— У меня есть кое-что получше, — ликующе вскричал Филипп, — специальная игрушка для сисек. С ней я устрою твоим буферам качку. Ты готова?

— Сделай это, детка, — простонала я.

Филипп вышел из комнаты и вернулся с приспособлением похожим на вантус. Оно состояло из шляпки, которую он закрепил у меня на соске правой груди, и резинового кольца, опоясавшего сиську. Одной рукой он держал игрушку, другой нажимал ручку. Образовавшимся вакуумом мой сосок глубоко затянуло в секцию, наподобие трубы. С каждым движением ручки сосок вытягивался на несколько долей дюйма. Потом вакуум выжимал грудь до обычной формы.

Я легла на спину, и Филипп насосил, сколько я могла выдержать. Когда я велела ему остановиться, он переключился на левую грудь. Мне было божественно хорошо от его манипуляций с ручкой прибора. Мысль о том, что под его руками моя дойка вполне может лопнуть, словно переспевшая дыня, усиливала переполнявшее меня наслаждение. Через несколько минут филипповых манипуляций над моей левой сиськой я чуть не кончила. Он прервался, лишь заметив, что из пизды у меня течет сок, и на персидском ковре появились новые пятна.

Тогда Филипп объяснил, что интимную игрушку можно применять и на мужиках. Мой неутомимый партнер поместил адский прибор на свой член и спустя совсем немного времени в блаженстве взревел. После того как Филипп спустил, я слизала каплю малафьи с кончика хуя, и мы заснули на полу. Не знаю, сколько мы спали, но уже стемнело, когда Филипп разбудил меня, потыкивая в спину любовным жезлом.

— Неймется? — спросила я, поворачиваясь и хватая член рукой.

— Ты готова к новым забавам? — поинтересовался Филипп.

— Конечно, — отвечала я, — всегда и на все.

Филипп поднял меня с пола и повел в обшитый деревянными панелями подвал. Одна из стен и потолок были зеркальными. Пол устилали персидские ковры, похожие на тот, что я обделала в гостиной. Посреди комнаты стояло сооружение, напоминающее дыбу. Верхние брусья и ножки у неё были обиты войлоком и обтянуты черной кожей. В голове и ногах — кольца. К одной паре ножек прибиты кожаные стремена. На потолке висела сложная комбинация веревок и блоков. У другой стены, рядом с огромным сундуком из слоновой кости, громоздилась куча инструментов. В углу у двери подставку для зонтов заполняли всевозможные трости, хлысты, собачьи и лошадиные кнуты, пучок березовых розог.

— Что скажешь, — садистски ухмыльнулся Филипп, — на мое предложение подвесить тебя за лодыжки и запястья и выебать подвешенной в воздухе?

— Согласна, — прозвучал мой ответ.

Явно, что у Филиппа не все в порядке с головой, раз он увлекается всякими извращенными позами и приспособлениями. Поскольку мне безумно хотелось поебаться снова, я была согласна на все, что поможет ему сделать это. Филипп застегнул кожаные браслеты у меня на запястьях и лодыжках, пропустил веревки в стальные кольца, болтавшиеся на концах. Он приказал мне закинуть ноги ему на плечи, с удовольствием возясь с различными веревками и блоками. Наконец, все было готово, и он подтянул меня так, что пизда оказалась на уровне его паха. В Филиппе добрых шесть футов роста. Чтобы достать моих ушей, ему пришлось сгорбиться.

— Теперь ты моя, лапочка, — произнес он театральным шепотом.

И, оставив меня висеть в воздухе с поднятыми вверх руками и ногами, он промаршировал к подставке для зонтиков и выбрал короткий лошадиный кнут. Веревка…»

Феллацио тихонько напевал, читая текст. Он положил немало трудов на свое первое прозаическое произведение, и оно вышло столь удачно, что сделало бы честь лучшим бульварным писателям.