– По рукам, – ответил оруженосец. – Когда вы отплываете?

Макад оглянулся на корабль, затем посмотрел в темное ночное небо.

– При хорошем ветре мы отчалим через несколько часов после рассвета. Моим ребятам нужно время выпить и потрахаться… если, конечно, в городе найдутся для них продажные женщины. – Радостные кивки матросов показали: им нравится этот план.

– Как вам будет угодно, – ответил Рэндалл, – при условии, что они смогут вести корабль с похмелья.

Несколько моряков, казалось, оскорбились при его словах, но капитан только покачал головой.

– Мы будем на пристани через два часа после рассвета, – сказал Рэндалл, уже поворачиваясь, чтобы уйти с причала. – И сразу проясним вопросы: не все мои друзья такие же сговорчивые, как я… от души советую вам взять деньги и не делать глупостей.

Еще мгновение он улыбался, а затем решительно прошел через толпу каресианских матросов и поднялся по деревянной лестнице. Никто не сказал ни слова ему вслед, и на обратном пути к таверне он позволил себе на секунду ощутить самодовольство.

Рэндалл не боялся ни неясного будущего, ни опасностей, поджидающих впереди, он привык быть островком спокойствия посреди своего шумного мирка, наполненного странными событиями. Он смирился с тем, что его судьба связана с судьбой хозяина, и куда бы ни направился Ута Призрак – он последует за ним.

* * *

– Рэндалл, я же велел тебе разбудить меня, когда придет корабль, а не самому разбираться с командой каресианских моряков!

Ута по утрам всегда был не в духе, и оруженосец больше не воспринимал его ворчание всерьез.

– Это был своего рода эксперимент, – ответил Рэндалл, открывая ставни и впуская в комнату яркий солнечный свет.

– Ты чего, сосунок, хочешь меня зрения лишить?! – прорычал Ута, прикрывая ладонью глаза и переворачиваясь в постели. – И что за эксперимент такой, в котором надо в одиночку ввязываться в драку с несколькими десятками людей?

Рэндалл пожал плечами.

– Я предположил, что уверенность в себе – важная штука… и экспериментально доказал свою правоту.

Ута почесал шрам, тянувшийся вдоль шеи, и сел на край кровати. Он сонно кряхтел и тер глаза, но во всем остальном выглядел здоровым и бодрым. Рэндалла всегда впечатляла физическая форма хозяина, и он беспокоился в основном о его настроении, считая, что тело хозяина само позаботится о своих нуждах.

С тех пор как они покинули Фелл, он чувствовал: хозяин сильно изменился. Теперь Ута часто говорил о чертогах за пределами мира и во сне бормотал о лестнице, лабиринте и страже. Рэндалл не знал точно, куда они направляются и что собираются там делать, и совершенно не понимал, зачем им таскать с собой Рут.

На задворках сознания его постоянно беспокоила мысль о Горланской Матери, пусть даже она и была в человеческой форме. При первом же взгляде на темноволосую, едва проснувшуюся женщину он сцепил зубы и глубоко вздохнул.

– Ты славно поработал, Рэндалл, – сказала Рут, выпрямляясь на постели – похоже, она всегда просыпалась мгновенно. – А твой хозяин просто не ценит тебя.

– Да, да, совсем не ценит, – поддакнул Рэндалл.

– Вы можете строить козни против меня только после того, как я позавтракаю! – гортанно прорычал Ута, встревая в их разговор.

Рэндалл указал на поднос с хлебом и фруктами, стоявший на небольшом столике рядом с дверью. Завтрак совсем нельзя было назвать плотным, но его стоимость включалась в счет за комнату, не убавляя их и без того скудные средства.

– Как мы собираемся зарабатывать на жизнь, пока будем в Каресии? – спросил Рэндалл.