— Весь день трястись в лоханке? — зло сказал граф. — И вы полагаете, что это безопаснее, чем на поезде?

— Если рельсы подорвут и пустят поезд под откос… — медленно и терпеливо заговорил некто. Это кто-то из абвера, но не Шалтай. Шалтая бы я узнал. Похоже, разведчики отправили к графу с хреновой новостью кого-то, кому больше всех не повезло. Спички тянули они что ли? Все здесь знают, что граф довольно легко выходит из себя, так что приносить ему плохие новости было делом довольно опасным. Мог и запустить каким-нибудь тяжелым предметом в голову вестника.

— ЕСЛИ подорвут, — веско и с нажимом сказал граф. — Может быть подорвут, а может и нет.

— И вы готовы рисковать своей жизнью? — собеседник графа вздохнул.

Тут дверь, рядом с которой я остановился, скрипнула. В образовавшейся щели появилось лицо Доминики. Она прижимала палец одной руки к губам, а другой — манила меня к себе за дверь. Я оглянулся на постового на входе. В коридор он не смотрел, вообще стоял спиной. Я тихонько прошмыгнул в комнату, где пряталась Доминика. В узенькой каморке стояли всякие швабры, щетки и ведра. А сама Доминика была одета в серый замызганный халат уборщицы, волосы повязаны бесформенным платком.

— Доминика, что за вид? — я ухмыльнулся, но пани Радзивилл сверкнула на меня глазами так, что шутить расхотелось. Похоже, этот маскарад — вовсе не часть эротических игрищ.

— Заткнись и слушай меня, — быстрым шепотом проговорила Доминика. — В Царском селе к тебе подойдет человек и скажет: «Простите, вы не знаете, как на греческом языке сказать „спасибо“»? Ты ему ответишь: «Эфхаристо». Этого человека тебе нужно будет ввести в круг, близкий к графу…

— Граф не спрашивает меня, кого к себе приближать, — я пожал плечами.

— Так прояви фантазию! — глаза Доминики снова сверкнули. — Или ты думаешь заполучить большой куш, ничего не делая?

— Ты не слышишь разве? — я кивнул головой в направлении кабинета графа. — Наше путешествие откладывается из-за диверсии.

— Максимум до завтра, — Доминика поморщилась. — Мне нужно было с тобой поговорить до отъезда, а ты все время куда-то пропадал. Вот я и подбросила донесение.

— Понятно, — кивнул я. — Так что с тем человеком? Что он умеет делать? Не смотри на меня так, я не могу просто так сказать графу: «Послушай, шеф, смотри, это мой кореш, давай он будет жить с нами!» Твой человек умеет печатать на машинке? Вышивать крестиком? Или еще что?

— Он хорошо водит машину, — сказала Доминика.

— Ну хоть что-то, — хмыкнул я. — Дурацкий пароль-отзыв, между прочим. А если твой человек ткнется в случайного прохожего, который знает греческий? «Эфхаристо» ведь и в самом деле на греческом «спасибо»…

— Алекс… — она приблизилась ко мне вплотную и ухватила обеими руками за ворот рубашки. — У меня создалось ощущение, что ты не понимаешь, насколько все серьезно. Что для тебя это вроде игры какой-то. Хочу участвую, хочу нет. Милый, все совсем не так. Ты или сделаешь все, как надо, или умрешь.

Я молча смотрел в ее янтарные глаза. Она не истерила и не угрожала. Просто вроде как констатировала факт.

— Ничего подобного я не думал, честно, — с максимальной серьезностью ответил я. — Все я понял, сделаю в лучшем виде.

— Хорошо, — Доминика сжала губы и одернула свой убогий наряд.