Они пробыли в конторе так долго, что уже стемнело, когда Мелинда и маркиз собрались наконец вернуться в гостиную. Шторы были уже опущены, а в камине поддерживался небольшой огонь на тот случай, если бы вечером стало прохладно. В столовой особенно сильно чувствовался аромат цветов, запах воска и сухих ароматических трав.

Мелинда опустилась на коврик у камина, пышное платье волнами окружало ее тоненькую фигурку, в каком-то непонятном порыве она вдруг проговорила:

— Это так похоже на мой дом. Даже запах тот же.

Маркиз сидел на диване. Мелинда ощущала его взгляд на себе, через какое-то мгновение он произнес с удивлением:

— Я очень рад, что вы здесь. Я обязательно должен был излить кому-то душу, а вы, мне кажется, сможете понять меня.

— Я прекрасно все понимаю, — ответила ему Мелинда.

Маркиз нагнулся к Мелинде и взял ее за руку, стараясь притянуть к себе.

— Подойдите и сядьте здесь, Мелинда.

Сначала она хотела воспротивиться этому, сказать, что ей будет лучше остаться там, где она сидит сейчас, но потом она почувствовала, что не в силах противоречить ему, поднялась и села рядом с маркизом на диване. Какое-то время он хранил молчание, просто смотря на нее, и затем проговорил, словно размышляя вслух:

— Очаровательна! Так очаровательна, что становится жаль…

Он не закончил свою мысль. Его руки обвили стан Мелинды и притянули ее ближе к нему. Девушка была так удивлена, что в первое мгновение даже не сопротивлялась, и не успела она опомниться, как его губы приблизились к ее устам.

До этого дня еще никто и никогда не целовал Мелинду, его быстрота и напор застали девушку врасплох; Мелинда почувствовала, что едва может дышать. Его губы показались Мелинде грубыми, а руки маркиза так крепко обхватили ее, что она не могла даже шевельнуться. В его поцелуе Мелинда почувствовала неистовство и страсть, и это сильно ее напугало; потом его губы стали нежнее, и Мелинде с трудом удалось освободиться.

— Нет… — пыталась она протестовать. — Нет…

Маркиз взял Мелинду за подбородок и приблизил ее лицо к себе.

— Не противьтесь, Мелинда, — умоляющим голосом произнес он. — Я хочу вас! Мне так нужны ваши нежность и тепло, мне нужно ваше понимание. Мы вместе, здесь. Неужели вы не понимаете, Мелинда, как нужны мне?

Мелинда ничего не успела ответить ему, потому что его губы вновь слились с ее устами; маркиз все сильнее и сильнее прижимал девушку к себе. В какое-то мгновение она поняла, что больше не в силах сопротивляться ему, и почувствовала, что они словно сливаются, становясь почти единым существом… Маркиз покрывал поцелуями ее щеки, глаза, шею и снова губы, пока она не ощутила внутри себя трепет и пробуждение какого-то нового чувства; потом все ее тело охватил огонь, который прежде ей был неведом…

Внезапно маркиз отпустил Мелинду и взглянул на нее, все еще держа ее в объятиях. Ее ресницы покоились на щеках, губы были полуоткрыты, на шее, как раз в том месте, где он целовал, билась маленькая жилка.

— Вы вошли в мою душу, Мелинда, — проговорил маркиз, и в его голосе слышалась ласка. Он нежно поднял ее на ноги и повел к двери, руки его по-прежнему обвивали ее плечи.

— Поспеши! Я не хочу долго ждать. Сколько тебе потребуется времени — минут пятнадцать?

Только не дольше, пожалуйста, больше я не выдержу, милая!

Его губы вновь прикоснулись к ее щеке, затем он открыл дверь, и Мелинда очутилась в зале. Почти в бессознательном состоянии она поднялась по лестнице. Только добравшись до своей комнаты, Мелинда попыталась осознать, что же с ней произошло, и вдруг в страхе поняла, что маркиз имел в виду.

Но ведь этого не может быть! Неужели у него действительно такие намерения? Она даже себе самой едва ли позволила это признать; при одной мысли об этом ее охватывал ужас.