Миссис Хауорд повернулась к Норме Диэрин, улыбнулась ей и стала откровенно ее разглядывать.

— С удовольствием бы выпила чашечку чаю, — неожиданно заявила миссис Хауорд. — Джина, может, угостишь меня чаем? Сюда довольно далеко добираться. — Она устало улыбнулась. Роджер обратил внимание на синеву вокруг ее губ. Риджина была явно встревожена.

— Конечно же, мама. Присаживайся. Я… сейчас.

Она подвела мать к креслу.

Роджер почувствовал упадок сил — это было болезненное ощущение. Женщина поудобней устроилась в кресле и повернулась к нему в профиль. Ей явно не хватало воздуха, и она достала пузырек с таблетками. В нем оставалось всего две или три таблетки.

— Выпью-ка я лекарство, — сказала она и тут же вытащила из своей сумочки небольшие пакетики с конфетами. — Милая, хочешь мятную карамельку?

— Ты ведь знаешь, мама, что я их не люблю, — сказала Риджина. — Может, Норма…

Миссис Хауорд протянула пакетик Норме Диэрин.

— Возьмите конфетку, милая.

— Спасибо, я… Спасибо.

Норма взяла одну карамельку.

Роджер толкнул девушку в локоть, и конфета упала на пол. Казалось, миссис Хауорд этого не заметила. Она положила в рот свою коричневую таблетку, откинулась на спинку кресла и закрыла глаза.

Риджина направилась в кухню.

Роджер поднял с пола карамельку.

Миссис Хауорд шумно хватила ртом воздуха и закашлялась. Роджер видел, как она корчится в кресле с перекошенным от ужаса лицом. Она закашлялась еще сильней, захрипела.

Миссис Хауорд умирала.

Роджер безошибочно учуял запах горького миндаля. Он понял, что в той коричневой таблетке был цианистый калий.

Риджина застыла на пороге комнаты точно пораженная громом.

Через час полиции стало известно, что в мятной карамельке, которой миссис Хауорд угостила Норму Диэрин, тоже был цианид. Его обнаружили во всех остальных конфетах, а также в двух оставшихся в пузырьке коричневых — «сердечных» — таблетках. Ни на пакетике с конфетами, ни на пузырьке не было ни чьих отпечатков пальцев, кроме отпечатков миссис Хауорд.

— Она знала, что ее дочь не любит мятные конфеты, и решила таким образом покончить с Нормой, а потом и с собой, — высказал предположение сержант Дэлби. — Вероятно, она дошла до предела. Ничего себе дельце! Да и мотивчик будь здоров — уничтожить одну за другой всех красоток, чтобы дочка выиграла конкурс и…

Он замолчал.

— Полнейший абсурд. Ей бы следовало знать, что еще до того, как погибнут все королевы, конкурс либо отложат, либо совсем аннулируют, — рассуждал Чартуорд. Возможно, это и есть единственный мотив преступления, но меня он не совсем устраивает.

— Скорее всего это лишь часть мотива, — заметил Роджер.

Его собеседники вздрогнули и устремили взоры в его сторону.

— Вы не возражаете, сэр, если мы пригласим сюда Дикерсона? — поинтересовался Роджер. — Хотел бы видеть, как он прореагирует на сообщение о смерти миссис Хауорд.

Маленький человек робко переступил порог комнаты. Он все время потирал руки. Роджер обратил внимание, что у Дикерсона большие ладони.

Роджер сообщил Дикерсону о смерти миссис Хауорд.

Его лицо сморщилось и посерело. Нет, он не заплакал, а схватился за спинку стула и медленно сел.

— Я… я боялся, что она выкинет что-то в этом духе, — пробормотал он. — С тех самых пор боялся, как узнал, чем она занимается. Я… я так сильно ее любил. И не хотел предавать. Я знал, что она очень больна и вот-вот должна умереть.