|
В этой сказке (о рыбаке и рыбке) слова: синее, море, дает, синему, светелкой, хочет, бьет, пойдешь, поперег, воет, вперед, беленою, – надо читать: синёё (!), морё (!), даёт, синёму (!), светёлкой, хочёт (!), бьёт, пойдёшь, поперёг, воёт (!), вперёд, белёной». В другом месте г. Лапин велит читать: плещёт, будёт, вденёшь! Вместо нашему: нашее, мужем следует, по его мнению, произносить: нашому, нашо, мужом!.. Любопытно бы знать, в какой губернии г. Лапин выучился подобному произношению слов.
За азбукою следует в двух книжках священная история Ветхого и Нового завета. Она замечательна тем, что начинается с определения общих свойств божиих и потом уже переходит к сотворению мира, что прямо противоречит изложенным выше требованиям элементарного курса. Кроме того, неизвестно почему и для чего г. Лапин принял очень странную манеру – вставлять в свой рассказ подлинные фразы из библии на старославянском языке. Многие из этих фраз совершенно непонятны для человека, незнакомого с церковнославянским языком, и г. Лапин под строкою постоянно помещает краткий объяснительный словарь к приводимым им фразам.
В арифметике г. Лапина много примеров, и все правила выводятся после решения задач: это уж ныне во всех арифметиках догадались принять. Но и арифметике г. Лапина недостает той внутренней основательности и глубины, которая, проникая в самую сущность предмета, служит основанием истинной простоты и общепонятности излагаемых правил. Начинает г. Лапин с того, как пишутся цифры, и с первого же раза выводит мильоны. Затем на стр. 3-й (предварительные объяснения, как видите, очень коротки) идет «рассказ вторый». И вот как рассказывает г. Лапин:
Теперь, положим, нужно узнать вот что: было у мужика 83 руб. денег, да получил он 76 руб.: сколько у него стало? Вот как это узнается на бумаге. Пишут 83, а под ними 76 так, чтобы десятки были под десятками, а 6 под 3. Вот так:
83
76
–
159
Потом подчеркивают и начинают считать, и пр.
Как видите, г. Лапин вовсе не заботится о том, чтобы объяснить самую сущность арифметического действия, ровно как и смысл системы арабских цифр, принятой для счисления. Ему всего важнее – рассказать, «как это делается на бумаге», – как пишут, подчеркивают и пр. А зачем и на каких основаниях это делается – о том ни слова. По окончании расчета объясняется, что вот это и называется сложением, такие-то числа – слагаемыми, такое-то – суммою, и делу конец.
Та же манера и в грамматике; только здесь она еще вреднее, потому что при отсутствии основательных объяснений все грамматические правила принимают вид чистейшего произвола. Популярность изложения г. Лапина ограничивается здесь уже исключительно повторением таких, этаких и вот каких… Приведет, например, таблицу склонений, да и скажет: «Этакая перемена слов по числам и падежам называется склонением». Или скажет: «На этот счет есть вот какие правила», – а затем уж правила излагает обыкновенным догматическим порядком – как у Греча или в «общесравнительной», Ивана Давыдова[4 - Греч Н. И. Краткая русская грамматика. СПб., 1828 (в 1856 г. – 11-е изд.); Давыдов И. И. Опыт общесравнительной грамматики русского языка. СПб., 1852.]. Замечательно еще то, что у г. Лапина грамматика начинается не с учения о предложении, как у всех ныне, а с рассуждения о частях речи, а затем – о падежах, склонениях и пр.
Об истории и географии г. Лапина нечего и говорить. Он составил краткий конспект русской истории, в котором заботился, как видно, всего более о том, чтобы не пропустить какого-нибудь имени. |
