Маргарет. На вашем месте я бы не стала его оскорблять.

Старкуэтер. Я требую, чтобы ты перестала встречаться с этим типом. Слышишь? Раз и навсегда.

Маргарет (спокойно). Мы с мистером Ноксом сами решили больше не встречаться. Боюсь, что я никогда больше его не увижу. В моем доме, во всяком случае. Вас это удовлетворяет?

Старкуэтер. Вполне. Я, конечно, никогда не подозревал тебя в чем-нибудь дурном…

Маргарет (так же спокойно). Как плохо вы знаете женщин! Вам кажется, что мы куклы, что у нас нет ни сердца, ни желаний, ни права на собственные поступки, что мы целиком во власти вашей бездушной пуританской морали, которая закостенела в Новой Англии еще сто лет назад!

Старкуэтер (настороженно). Ты хочешь сказать, что этот негодяй и ты…

Маргарет. Ничего подобного я сказать не хочу. Я хочу вам напомнить, что я жена Тома и мать маленького Томми. Все равно вы не в силах понять чувства женщины и никогда не поймете того, что я могла бы вам сказать!..

Старкуэтер (с облегчением). Ну и слава богу!

Маргарет. А ведь дело обстоит так просто. Женщина — тоже человек. Вот и все. Но вам и это непонятно.

Справа входит Доблмен с чеком в руке. Старкуэтер, увидев его, замолкает. Доблмен останавливается в нерешительности, но Старкуэтер подзывает его кивком.

Доблмен. Чек мистеру Ратленду, сэр. (Подает Старкуэтеру ручку.) Старкуэтер. Нет, я подпишу своим пером. (Отпирает портфель и вынимает оттуда ручку, оставляя портфель открытым. Подписывает чек. Доблмен берет его и уходит.) Этот Нокс, — я вчера за ним наблюдал, — он умен и энергичен, но, к несчастью, беспочвенный мечтатель. Может, он и желает людям добра. Но витает в облаках. А такие люди приносят больше вреда нашей стране, чем все анархисты на свете. Твой Нокс уж больно непрактичен… Он думал нанести мне удар при помощи вот этих документов. (Берет их и подбрасывает на руке.) Их украл из моих архивов один из гангстеров желтой прессы. Но твой Али-Баба так увлечен своими воздушными замками, что вот бумаги снова здесь, у их законного владельца.

Маргарет. А что же будет теперь с его речью в конгрессе?

Старкуэтер. Его речь превратится в чистейший блеф. И с ним поступят по заслугам. Меры уже приняты. Наши добрые обыватели осмеют его как шута горохового, — так, кажется, выразился Хаббард. Обожди минуту. Я уберу бумаги.

Старкуатер кладет документы на портфель. Собрав со стола пачку бухгалтерских книг и писем, он идет к нише слева и зажигает там свет. В нише помещается большой несгораемый шкаф. Старкуэтер набирает цифры замка, дверь шкафа со звоном отворяется, и он аккуратно укладывает туда бумаги, всецело погрузившись в это занятие.

Маргарет смотрит на открытый портфель и, быстро окинув взглядом комнату, принимает решение. Схватив документы, она сначала думает убежать с ними, но потом решает спрятать их тут же. Взяв стул, ставит его возле книжного шкафа; взобравшись на стул, а оттуда на карниз шкафа, закидывает пакет с документами за портрет Линкольна.

Спустившись со стула, вытирает носовым платком карниз и сиденье, ставит стул на место и садится в кресло возле бюро, где ее оставил Старкуэтер. Он выходит из ниши, гасит там свет и тоже возвращается на прежнее место. Собирается запереть портфель, но замечает пропажу бумаг. Не выказывая ни малейшей тревоги, внимательно осматривает содержимое портфеля.

Старкуэтер (очень тихо). Кто-нибудь сюда входил?

Маргарет. Никто.

Старкуэтер (смотрит на нее испытующе). Странно! Только что документы лежали здесь, на портфеле. В комнате не было ни души, кроме нас с тобой. Документы пропали. Отдай их.

Маргарет. Я не выходила из комнаты.