Не спеша, как ценитель произведений искусства, пришедший в музей, владелец Тресессона долго смотрел на труп Тюдаля, все еще покачивающийся на балке. Затем он взглянул на лысого музыканта, застывшего в луже запекшейся крови.

— После той трагедии, что произошла на ваших землях, граф, вы ведь не считаете, что моя рука была слишком тяжела? — вскинулся Жиль.

— Никоим образом, друг мой… вы позволите вас так называть? Эти мерзавцы уже давно заслуживали самой страшной кары. Я даже думаю, что было бы жаль, если бы графине удалось догнать вас. К тому же я пришел сюда только за тем, чтобы предложить вам помощь, а не затем, чтобы нарушить ваши планы.

— Однако, если я вас правильно понял, вы дали Морвану убежать от меня?

— Бог мой, ну да! Мне не хотелось тратить драгоценное время, гоняясь за ним. Подумайте, я ведь не знал, что произошло в этом доме. А потом, откровенно говоря, я думаю, вы уже должным образом отомстили за безвременную смерть этой несчастной и очаровательной девушки. Пусть Морван убирается на все четыре стороны, все равно он кончит на эшафоте — поверьте, это не замедлит случиться…

— Безвременная… смерть! Вы думаете, сударь, что говорите? Ваш тон слишком легкомысленен для такого чудовищного преступления!

— Думаю, шевалье, и признаюсь, только об этом и думаю. Мы зарыли в нашей часовне… мешок с песком по просьбе мадемуазель де Сен-Мелэн. Она взяла с нас клятву держать это в тайне, чтобы сохранить жизнь, которую Господь чудом оставил ей. Сегодня утром, когда моя супруга повела вас в часовню, она испытывала вас. Но, видя ваше волнение, чуть было не рассказала вам все. Она побежала следом, звала вас, но вы были уже далеко.

В голове у Жиля зашумело, он чуть не задохнулся от безмерной радости, пришедшей после стольких страданий. Он вынужден был опереться о каминную полку, почти теряя сознание. Жюдит, Жюдит… неужели она жива?

— Ну же! — рассмеялся граф. — Не собираетесь ли вы упасть в обморок, как кисейная барышня? Если верите в то, что я вам рассказал, мы сейчас покинем это гадкое место. Мои люди, которых я оставил во дворе, займутся… уборкой, а мы вернемся ко мне домой. Там вас ждет моя жена, а также хороший ужин и уютная постель.

По дороге мы поговорим… Но что вы ищете под столом? Если ту симпатичную девушку с подбитым глазом, которая сидела здесь, притаившись с огромным пистолетом, то ставлю вас в известность, что она выскочила оттуда уже целых пять минут назад и умчалась прочь… Может быть, я ее напугал…

Краски медленно возвращались к лицу Жиля.

Он слабо улыбнулся.

— Нет. Но она — настоящий солдат. Когда битва закончена, такие возвращаются в свои казармы, ничего ни у кого не прося! Я навещу ее, перед тем как уехать!

И снова был отлив… Большой отлив, тот, что бывает в конце зимы, могучий и властный, уносящий в океан бледно-голубые воды Блаве…

Стоя рядом с жалким шалашиком из диких трав в том самом месте, где когда-то рыбачил босоногий крестьянский мальчишка, шевалье де Турнемин смотрел, как барки под красными парусами спускались одна за другой вниз по течению и уходили в море на ночную рыбную ловлю. Казалось, все было, как и когда-то, но на самом деле от прежнего не осталось и следа…

По ту сторону этих нескончаемых вод он завоевал все, что было в человеческих силах… все, кроме Любви, которую Судьба подарила ему именно здесь. Все было как прежде, но не было той, чьи огненно-рыжие волосы мелькали в илистых водах, шевелясь, как красные водоросли, той, чей властный голос обрушивал проклятье на его голову.