«Мать от голода распухла, поддержать ее нечем. Два месяца не кушали хлеба, питаемся только свеклой, да и она тоже кончается».

Архангельская область, письма рабочих судостроительного завода № 402:

«Половина здешних страдает цингой и прочими болезнями, а все это исходит от ужасных материальных условий — нехватки жиров и витаминов».

«На рынке из продуктов абсолютно ничего не дают продавать — забирают, а хлеб в особенности. В общем положение для рабочих «аховское». Люди все повесили головы и думают только о своем существовании».

Сталинская область, письма рабочих угольной промышленности:

«Утром и вечером дают одну воду с гнилыми огурцами, а на второе — ложку кормового буряка. Все собираются бежать».

«Кормят нас здесь, как собак: на утро пол-литра баланды, на обед то же и одна ложка каши. Баланду варят из муки. Заработок очень плохой — 300 рублей в месяц, а на питание нужно 600 рублей. Спецодежду не выдают».

Много или мало — 300 рублей в те годы? Зарплата министра составляла восемь тысяч, в двадцать пять раз больше.

Вождь через Берию давал указания чекистам, пока сам не взялся за Лубянку. Отодвинув другие дела, Сталин все больше погружается в чекистские дела.

Генерал-лейтенант Павел Гаврилович Дроздецкий вспоминал: «С июля 1946 по март 1948 года я работал начальником пятого управления МГБ СССР. Нам тогда было объявлено, что непосредственное руководство над МГБ осуществляет лично И.В. Сталин и все документы оперативного характера составляются только в его адрес».

Вождь привык к Абакумову за военные годы.

Виктор Семенович сумел ловко подорвать позиции прежнего министра — Меркулова. Пожаловался Сталину: Меркулов на совещаниях с оперативным составом требует сконцентрировать силы на борьбе с разведывательно-подрывной деятельностью германских спецслужб, а разработке троцкистов внимания не уделяет!

В ЦК ушла справка, из которой следовало, что 2-е управление, выполняя указания министра Меркулова и его заместителя Кобулова, сдало все дела на троцкистов в архив, работа по троцкистам прекращена, агентура используется по другим линиям. Вождь счел это грубой политической ошибкой. Появился приказ — поднять из архива дела на троцкистов и восстановить по ним чекистскую работу.

Меркулов не только потерял пост министра. Его из членов ЦК перевели в кандидаты — за то, что «скрывал от Цека факты о крупнейших недочетах в работе министерства». Это могло быть предвестьем еще больших неприятностей.

После войны вождь был обеспокоен настроениями военных, вернувшихся с войны героями. В годы войны арестовали сто одного генерала и адмирала. Двенадцать умерли во время следствия. Восемьдесят один был осужден Военной коллегией Верховного суда и Особым совещанием. Масштабы арестов среди генеральского состава свидетельствуют о том, каким большим количеством осведомителей была пронизана военная среда. Особисты держали под подозрением всю армию и огромное число людей заставляли доносить на боевых товарищей и сослуживцев.

«Трудились по двенадцать часов в сутки, а освещения-то нормального не было. Приходилось читать письма при свете от гильзы, в которой зажигали керосином фитилек ваты. Это уж позже появились передвижные электростанции», — вспоминала свой фронтовой подвиг ветеран военной контрразведки, которой уже в наши дни одна газета посвятила восторженный трехколонник.

Героиня очерка, чьи заслуги в торжественной обстановке отметили нынешние военные контрразведчики, участвовала в Великой Отечественной в роли старшего контролера отделения «военная цензура» особого отдела одной из армий.

В чем состояли ее служебные обязанности?

«Проверка почтовой корреспонденции, — объясняет газета, — выявление сведений, которые могли бы раскрыть расположение советских частей, их численность и перемещение».