– Убей его! – выдохнул Книжник, не столько со злобы, сколько со страху. – Прикончи его, ну!

– Зачем? – удивился Три-Три, продолжая удерживать маленькое чудовище, которое удивительным образом быстро успокоилось в его руках.

– Это не ребенок, это… Это… – Книжник задохнулся, слова застряли у него в горле.

– Я знаю, что это не ребенок, – спокойно сказал кио, оглядывая мальчишку на вытянутых руках, как экзотического зверя. – Это мимикрон.

– Это ты прямо сейчас придумал? Что за монстр такой? – наливаясь краской, спросил Книжник. Ему вдруг стало стыдно за собственную кровожадность. Ясное дело, коли на тебя напали – ты должен убить врага, но если враг обезврежен – можно ли уподобляться каким-нибудь мародерам? Это в их обычаях – убивать, мучить, резать на части.

– Это мимикрон, – повторил кио, делая шаг назад. Прижав к себе «мальчишку», он поглаживал его по голове с какой-то неожиданной почти что отцовской теплотой. – Давно я их не видел – думал, вымерли все. Это же искусственно выведенное существо, вроде кио. Только мы научились жить без людей и создавать себе подобных, а этих на военных биофабриках штамповали – и сразу в бой. Понимаете?

– Нет, – подымаясь на ноги, сказал Книжник. – Ты-то вроде на меня ни разу не бросался, и клыков у тебя нет. А из-за этого я, наверное, поседел уже.

– Это его главная способность – мимикрировать в зависимости от обстоятельств и шокировать противника. Ставка была сделана больше на психологический эффект. Но, видно, мимикроны в Войну не особо эффективны оказались, и тогда ставку сделали на кио…

– Все это очень интересно, но что нам мешает прикончить эту тварь? – поинтересовался Зигфрид, перекидывая кинжал из руки в руку. – Если он убил эту женщину, что удержит его от убийства кого-то еще?

Воин надвигался на кио, с явным намерением расправиться с фальшивым «ребенком». Его не разжалобишь рассуждениями о гуманизме и прочих отвлеченных вещах. Для него все четко: друзьям – жизнь и защита, врагам – смерть. Отсутствие сомнений – то, что отличает истинного воина от семинариста, волею судеб взявшего в руки оружие.

– Этот пацаненок – боевая машина, – терпеливо пояснил кио. – Он не может быть ни плохим, ни хорошим – все зависит от того, кто им управляет и кто отдаст приказ. Ведь если твоим мечом убьют твоего друга – ты накажешь свое оружие?

Тридцать Третий говорил рассудительно, но его голос предательски вздрагивал – будто он боялся, что Зигфрид его не поймет. И вдруг Книжник понял – и это понимание поразило его самого. Да ведь Три-Три просто боится за это маленькое чудовище! Он будто нашел родственное существо! Впервые за долгие скитания встретил себе подобного – такого же несчастного уродца, выведенного учеными изуверами в интересах войны. И его ничуть не смущало то, что этот маленький монстр только что едва не убил его друга – не говоря уж о незнакомой женщине.

– Ты странно рассуждаешь, – несколько смягчившись, заметил Зигфрид. – Мой меч, конечно, может оказаться в руках врага, но сам он никогда никого не убьет. А этот мальчишка, или кто он там – убил…

– Я ошибся, – раздался вдруг тихий голос, и все разом обернулись в сторону мрачного чужака, о котором успели забыть. Ведун стоял на коленях рядом с телом, положив широкую сухую ладонь на голову женщины. – Убийца – не он.

– А кто? – тупо спросил Книжник.