Серый развернулся и хлестнул биоробота автоматной очередью. Шестипал тоже остановился, выхватил ПМ и сделал несколько бесполезных выстрелов. Пули отскакивали от брони «Маунтина», высекая искры.

А затем что-то врезалось в грудную пластину био и взорвалось. Мелкий горячий осколок вонзился Шестипалу в плечо и прожег бицепс, но стрелок, опьяненный адреналином, не почувствовал боли. «Маунтин» мгновенно сбавил ход и вскинул, будто боксер, манипуляторы. Огненный трассер рассек густой знойный воздух. Позади биоробота среди деревьев старого леса снова рвануло, и Шестипал увидел, как по подлеску мечется перепуганный «серв», стряхивая с себя порубленные осколками ветки.

– Наши! – заорал пересохшим ртом Слава. – Наши! – он стащил с себя куртку и принялся ею размахивать, будто знаменем, наплевав, что «Маунтин» стоит в считаных метрах.

Что-то крупнокалиберное тяжело и зло клюнуло биоробота в прикрывающие корпус манипуляторы. «Маунтин» угрюмо загудел, затем попятился. Одновременно Шестипал и Серый отступили к технарям и Маре. Расстояние между отрядом и био вновь увеличилось. Очередная серия взрывов заставила штурмового робота покачнуться, а людей – залечь. Заплясали фонтанчики выбитой шальным железом земли. Серый заметался, подтянув к груди колено: из прожженной в голенище «берца» дыры повалил дым.

По «Маунтину» работали из АГС и «Утеса», и громиле это не нравилось, хотя особых повреждений он пока не получил. Но намек был понят: обосновавшаяся на этих землях община умеет за себя постоять, и не стоило даже пытаться атаковать «лоб в лоб».

Над био сверкнул еще один трассер, и тогда «Маунтин» повернулся к отряду Шестипала кормой.

– Выкусил? Выкусил, да? – радовались технари, развалившись на короткой после покоса траве. – Развалюха забугорная! Пшол вон, канистра продырявленная!

«Маунтин» побежал, тяжело ступая на простреленную ногу. Он остановился у проделанной им просеки, бросил взгляд на людей, которых ему так и не удалось достать, затем – на укрепления Власихи, откуда его попотчевали свинцом. Он сохранил образы и того, и другого в долговременной памяти на фронтальной коре головного мозга, а также для пущей сохранности сбросил резервную копию данных на жесткий диск. А после – двинул через старый лес, где почти сразу исчез в дыму. Маленький «серв», словно рассерженный краб, пощелкал поднятыми клешнями, и затем быстренько, пока его не накрыли огнем из АГС и пулемета, посеменил следом за «Маунтином».

В последний вторник месяца сенозарника слышало все Одинцово, как палят старинные ружья возле Поганого Гнезда – поселения мутош и нечестивцев. Убоявшись, что эти звуки могут быть предвестием беды, Друг Духов дядька Волк с согласия старейшины приказал и мужикам, и бабам оставить работы в поле и идти на капище, дабы умолять защитников рода отвратить от общины возможные напасти. Быстро наполнилось капище людьми, опустело поселение – лишь дозорные остались нести службу на забрале стены и сторожевых башнях. Дядька Волк и его ученики напоили пришедших отваром из грибов, поднося к губам каждого дымящийся черпак на длинной ручке. И озарилось после этого разноцветным сиянием капище, и ожили идолы, напоминая поколению нынешнему дела далекого прошлого.

Вкопанное в утоптанную землю дубовое бревно с роскошной бородой из мха – это Дед Егор, первочеловек, чистый по крови и по духу, основатель рода, солдат Последней Войны. Рядом – ясеневое бревно на широком корневище, похожем на толстые женские бедра. Это – Баба Дарья, Мать рода, чистая по крови и по духу, хранительница очага, собирательница и огородница. Она родила Деду сто прекрасных и здоровых сыновей и дочерей. Лежащий на боку пенек с похожими на щупальца спутанными корнями – это Злоба, первомутант, которого явила на свет Баба, после того, как ее лона коснулся Зараженный Ветер.