– И что, это нельзя остановить – навсегда?

– Может, и есть способ. Но я бы не стал вмешиваться в работу системы. Потому что любое вмешательство она может воспринять как угрозу со стороны противника.

– А если сделать… такое устройство… – прищурился Книжник, сделал в воздухе характерное движение пальцем.

– …которое само нажимало бы на кнопку? – быстро закончил за него Кронус. Даже глаза у него сверкнули, наверное, понравилась мысль. – Хорошая идея, да только никуда не годится. Система распознает человека по целому ряду параметров. Защита от таких вот умников.

Семинарист ощутил, что краснеет.

Вячеслав рядом беспокойно переминался с ноги на ногу, пока не произнес дрогнувшим голосом:

– Значит, если мой брат перестанет выполнять ритуал…

– Тогда вам, людям, придет конец, – ровно сказал Кронус.

Слава невольно сжал кулаки, шагнул в сторону кио. Зигфрид предусмотрительно придержал парня за плечо – чтобы тот сгоряча не наделал глупостей.

– Ты так спокойно говоришь об этом, – дрогнувшим голосом произнес Книжник.

– Мне не о чем беспокоиться. Кибернетическим организмам не страшна радиация и новая ядерная зима. Вы сами создали нас такими, люди.

Уже покинув Академию, пройдя в оцепенении шагов двести в тени мертвых зданий, Слава вдруг качнулся и рухнул на колени. Обхватив голову руками, затрясся, закрывая лицо руками. Можно было подумать, что он рыдает.

Но он смеялся. Бился в бессильном, почти истерическом смехе. Так выходило напряжение последних дней, эта бесконечная и бессмысленная дорога, стоившая жизни двум товарищам, а теперь, выходит, и брату тоже. На мысли о судьбах человечества его уже не хватило.

– Какой же я идиот, – скалясь и давясь смехом бормотал он. – С чего я взял, что могу ждать какой-то помощи? Зачем я перся в эту даль, когда здесь еще хуже, чем дома?! Зачем я слушал умирающего отца, когда надо было включить собственную голову? Зачем?!

Смех перешел в рыдания, и теперь он продолжал бессмысленное хриплое лепетание, размазывая по лицу слезы вперемешку с соплями, а спутники смотрели на него с угрюмым недоумением, пока Зигфриду все это не надоело.

– Ну хватит! – рыкнул он. – Что ты разнылся, как баба! Да, ситуация хреновая, особенно, если верить этому танталовому лису…

– У нас нет оснований ему не верить, – отрывисто сказал Книжник. – Он знает, что говорит.

– Ну, значит, пойдем туда – и вытащим брата этого нытика! – отрезал воин. – А то мы здесь только время зря тратим.

– Куда, куда вы пойдете?! – внезапно перестав рыдать, прорычал Слава. Его аж перекосило от внезапного приступа злобы. – Выходит, я променял двоих погибших друзей на двух незнакомых мне бандитов?!

Он снова расхохотался каким-то новым, безумным смехом, указывая пальцем то на одного, то на другого спутника. Будто они вдруг превратились в каких-то жутко веселых размалеванных клоунов. Потом обмяк и вяло осел на асфальт.

– Зря ты так, – сказал Зигфрид. И его голос был на удивление ровный, будто и не хотел он сейчас залепить психанувшему южанину приличную оплеуху. – Мы – твой последний шанс.

– Да мы – и свой собственный последний шанс! – с неожиданной силой выдохнул Книжник. – Если не мы – кто вообще сможет остановить катастрофу? И его брата из этой пещеры вытащит?

Слава глядел на них исподлобья, затравленно, мокрыми собачьими глазами. Можно было даже подумать, что он скис, потерял волю.