— Я за Голову заплачу, как обещал.

Пасечник замахал рукой, глянул злобно вдруг:

— Тут такое дело, мы с тобой квиты. А за дружка твоего нам гранат не надо, знакомый он мне человек. Эта вот, мне за него кой-чего другое надо.

— Так чо? — У меня маленько уши вспотели. Понял я, куда хитрец клонит.

— По первости скажи, не видал ли там у Кладбища кого из наших?

— Из ваших?! — Тут я совсем обалдел. Всем известно, что пасечники из лесов своих далеко не вылазят, разве что на Пепел или на Базар. Но кое-чо я вспомнил.

— Нашлись два дурака, купились на торгашеские посулы, — плешивый пасечник злобно сплюнул, постучал клюкой. — Дурные, вроде тебя, не жилось им при отцовской пасеке. Вот и поперлись за легкой добычей…

— Не, не видал, — сказал я. А сам вспомнил дохлых крысопсов на тропинке и лапти рваные. Неужто Хасан и пасечников молодых подбил за желчью идти? Вот так землица, сколько же она, ешкин медь, стоит, коли столько людей за нее полегло?

— К дочери моей тропу забудешь, — отрубил Архип. — Эта вот, чтоб я тебя на Пасеке близко не видал. Ну как, согласный? Посылать травников за твоим дружком?

— Ты чо, лесничий, с меня честное слово просишь? А ежели обману?

— Это фигня. При братках моих обманешь. Они такого не простят.

Поглядел я на других пасечников. Иголку они услали, а сами хмуро так глядели. И глазья у них маленько в темноте светились, что ли. Не смеялись, ага, вовсе не шутили. Эти точно обман не простят. Силой бить не будут, ешкин медь, хитростью издалека заморят. Или кривоту нашлют, стану вон, как Варварка, одним глазом в землю глядеть. Чо-то худо мне стало, аж затрясло всего. Лучше бы я тому рукокрылу достался, спаси Факел от таких мыслей!

— Думай живей, факельщик, плохое время для гулянки, — Архип коротко зыркнул вверх. Он вообще все время глазьями водил. Мне даже показалось — ухи у него маленько шевелятся и так вот, из стороны в сторону, как у кошки, когда спит. — Ну как, по рукам?

— По рукам, — сказал я. Ясное дело, рыжего-то выручать надо.

— Вот и славно, — лесничий протянул мне деревяшку, бутыль долбленую. — Да не трясись так. Бабы — это фигня… вообще все на свете — фигня.

— Кроме пчел, однако, — поправил плешивый.

— Половину настоя сейчас выпьешь, половину со сна. Горькая она, прослабит, но ты пей. Утром травника пришлем.

— Эй, лесник, а как вы меня нашли? Как узнали, что я у нео?

Архип поглядел странно, губами пожевал:

— Доче моей, эта вот, сон дурной приснился.

23

ИГОЛКА

Иголка пришла ко мне на четвертый день. Рано утром, но я уж не спал. Я и на Факеле привык рано вставать, вместе с батей, ага. А когда десятником назначили, так и совсем после восхода спать разучился. Ясное дело, надо ж первым и коняшек, и оружие, и бойцов проверить, иначе какой ты десятник?

— Иголка, — сказал я, едва она снаружи в дверь поскреблась. И такая радость из меня полезла, ну прям рот до ушей, ржу и остановиться не могу. Штаны подхватил, которые травники мне подарили, и — к дверям бегом!

Стоит, улыбается, сарафан на ней пузырем, под сарафаном — ноги голые, в золотых волосках. Ну прям лисичка, как в сказке мамкиной, та тоже в девку оборачиваться могла. Разволновался я маленько, ешкин медь. Сказать по правде, не маленько я разволновался, а как следует.