Борис решил поступать на строительный факультет Уральского политехнического института. Строитель — в конце 50-х это вполне уважаемая и перспективная профессия. Судя по его собственным рассказам, все институтские годы Ельцин уделял спорту значительно больше времени, чем учебе. Ездил с волейбольной командой по стране, играл с удовольствием.

Спорт привлекал его возможностью бороться и побеждать, вновь и вновь переживать волнующее чувство триумфа. Предвкушение борьбы горячило кровь. Никогда не боялся схваток, в этом было что-то наполеоновское: ввязаться в бой, а там видно будет. Позднее это неизменно давало ему преимущество над более осторожными и вялыми игроками на политической сцене, боявшимися рисковать...

Однажды он заболел ангиной, но все-таки пошел играть. Закончилось это плохо — впервые в жизни заболело сердце. Врачи прописали постельный режим. Но Ельцин сбежал из больницы. Отлежался у родителей, встал на ноги и сразу двинул на спортивную площадку.

Крепкий и спортивный, он жил в ощущении, что ему все под силу и он способен справиться с любыми трудностями. Но эта история не прошла даром для его сердца, хотя Борис Николаевич Почувствует это не сразу. Молодой Ельцин на здоровье не жаловался. И лечиться не любил, к врачам обращался лишь в случае крайней необходимости — это в нем сохранится надолго.

В юности Ельцин был компанейским парнем и заводилой. Характерно, что и закончив институт, он продолжал дружить с однокурсниками. Каждые пять лет они вместе проводили отпуска, и долгие годы эта традиция не нарушалась.

Старых друзей он позвал на свое шестидесятилетие, которое председатель Верховного Совета России отмечал в пансионате под Зеленоградом. Поздравить Бориса Николаевича с юбилеем приехало человек сто, гуляли всю ночь, жгли костры, варили глинтвейн, пели песни. Ельцин, по словам близкого к нему Виктора Ярошенко, не принял ни одного подарка, кроме огромного торта с шестьюдесятью свечами от Совета министров России. Тамадой был академик Юрий Рыжов.

В 1992 году президент России собрал друзей в бывшем гостевом доме КГБ, где всего год назад сиживали члены ГКЧП. Он по-прежнему был прост и доступен. Но больше они в таком составе уже не собирались. Только когда Ельцин уже перестал быть президентом, приехал вместе с Наиной Иосифовной в Свердловск повидать старых друзей.

Распределили Ельцина после института в трест «Уралтяжтруб-строй». Стройка — суровая школа жизни, воспитывавшая жесткость и привычку добиваться своего любыми средствами. Главное — план: кровь из носу, но сделай! Имеет значение только результат — победителя не судят.

Работать приходилось даже с заключенными. Побывав в такой компании, уже никого и ничего не боишься. О себе Ельцин не без удовольствия скажет: «Вообще мой стиль работы назвали жестким. И это правда». Стройка приучала и к спиртному, и к привычке объясняться исключительно матом.

От горячительных напитков Ельцин не отказывался, а матом практически не ругался. Это сохранится и когда он станет хозяином Кремля.

Некоторые опытные чиновники с удивлением отметят, что атмосфера в кремлевских апартаментах при «свердловском медведе» стала куда интеллигентнее, чем прежде. Хотя, скажем, в горбачевском окружении было немало интеллектуалов, но тон задает все-таки руководитель...

Ельцин быстро поднимался по служебной лестнице — начальник участка, главный инженер управления, начальник управления. Управляющий трестом, по его словам, попался злой, упрямый, самодур, иногда только что до драки дело не доходило. Ельцин мрачно предупредил начальника:

— Имейте в виду, если вы сделаете хоть малейшее движение, у меня реакция быстрее — я все равно успею ударить первым.

От многих неприятностей молодого Ельцина спасал второй секретарь Свердловского горкома Федор Морщаков. Борис Николаевич надолго сохранит к нему благодарное чувство.