В окружении президента исходили из того, что НТВ выполняет политический заказ. Сами журналисты считали, что исполняют свой профессиональный долг, но их позиция слишком контрастировала с верноподданнической линией государственных телеканалов.

Нежелание НТВ стать в общую линию вызвало, надо понимать, озлобление высшего начальства.

Атака на НТВ началась по всем правилам военного искусства. В столице нашей родины устроили настоящую зачистку. Появились отряды бойцов в камуфляже, в масках и с автоматами. Они в прямом смысле захватили несколько зданий, которые принадлежали компании Гусинского «Медиа-мост».

Такое «маски-шоу» устроило подразделение налоговой полиции. Но бойцы из подразделения физической защиты налоговой полиции привлекаются только в тех случаях, если накрыли бандитское гнездо с вооруженной охраной и надо ждать перестрелки. Что, сотрудники Генеральной прокуратуры ожидали встретить вооруженное сопротивление, думали, что глава «Медиа-моста» Владимир Гусинский или его первый заместитель милейший Игорь Мала-шенко станут отстреливаться из пулеметов?

Если прокуратуру интересовали документы, почему нельзя было прийти просто с ордером и получить их обычным, законным путем? Видимо, цель была другая. Или раскрыть в ходе тотального обыска какие-то секретные материалы. Или же, скорее всего, напугать.

Ведь что представлял собой «Медиа-мост» в 2000 году? Это телекомпания НТВ, ежедневная газета «Сегодня», еженедельный журнал «Итоги», радио «Эхо Москвы» и подразделения, которые обеспечивали их существование. Вот и возникло ощущение, что власть пытается запугать, наказать независимые средства массовой информации.

Между прочим, когда бойцы в масках и с автоматами ворвались в эти здания, все, кто там находился, оказались в положении подозреваемых, преступников. Им нельзя было ни войти, ни выйти, ни позвонить по телефону. Их согнали в одно помещение и у всех проверили документы. А с какой стати?

Обыски в зданиях «Медиа-мост» проводила Генеральная прокуратура. Главным законникам страны и в голову не пришло, что они походя нарушили гражданские права достаточного числа людей. Подумаешь, какая мелочь!

Но если так действует Генеральная прокуратура, так чего же ждать от других силовых министерств и ведомств?

13 июня 2000 года Владимира Гусинского вызвали на допрос по поводу найденного при обыске наградного пистолета и задержали без предъявления обвинения. Это имело огромный резонанс и в нашей стране, и за рубежом.

Против любого человека, нарушившего закон, должно быть возбуждено уголовное дело, и ни занимаемое положение, ни размер капитала не должны этому помешать. Если в отношении Гусинского имелись серьезные подозрения, надо было начать следствие — с этим все были согласны. Но зачем же сажать за решетку человека, когда следствие еще не началось и его еще ни в чем не обвиняют? Владимир Александрович Гусинский — не серийный убийца и даже не уличный хулиган, который бегает с кухонным ножом и может кого-нибудь порезать. Вполне достаточно было взять с него подписку о невыезде.

Но у нас прокуратура привыкла действовать иначе. Первым делом подозреваемого надо посадить. Само по себе лишение свободы делает любого задержанного сговорчивее, и он спешит признать все, что угодно, лишь бы поскорее суд, на котором можно будет заявить о своей невиновности. Поэтому так много дел рассыпается в судах, и они направляются на доследование.

Следственная работа требует высокой квалификации и кропотливого труда, но зачем себя мучить, когда достаточно посадить подозреваемого, и он сам во всем признается?

В случае с Гусинским едва ли рассчитывали на то, что он даст слабину и подпишет показания против себя. Как вскоре стало ясно, никто и не собирался судить Гусинского. На него хотели надавить, чтобы он отказался от своей медиа-империи.