– …А если у вас нет тонального набора, – все так же беззаботно советовал неведомый собеседник, – и если Сережа Вихорь до сих пор не взял трубку, что означает, что он где‑то, как всегда, шлындается без дела, у вас, джентльмены, единственный выход. По старинке, по привычке оставьте сообщение, после звукового сигнала…

Несколько тактов Гайдна прозвучали в заснеженном дворе величественно, как хорал в церкви, который полагается слушать стоя и молча.

– Алло, – тот, кого Князь называл Целью, заговорил неуверенно, словно подавленный чужой бодростью. Ему вдобавок почудилось – каждое сказанное им слово эхом доносится из дальнего конца двора. Ерунда, конечно же. – Алло. Я собственно, Сергею звонил. Тут его телефон… Но неважно. Так даже лучше. Принц. Ты меня, наверное, не помнишь. А мне помощь нужна. То есть, не мне уже, а ей. Помоги ей, Принц. Я понимаю, это для тебя ерунда, школьные воспоминания. Одноклассники и все такое. Но ты помоги. А еще, я, наверное, скажу тебе. Потому что некому больше. Этот снегопад – последний. Совсем последний. Ты не думай, что я спятил, Принц, и ты Серега, не думай. Я сейчас все объясню…

– Остановите его… – прошептал Князь и тут же, словно боясь, что не сказал, что только подумал, прокричал, срываясь на визг. – Остановите разговор!

Рыжий понял приказ сразу. Нырнув в машину, он склонился к приборной доске и с лихорадочной скоростью переключил несколько тумблеров на ней. Но Роберт Юшкаускас успел за это время присесть, вытащить из кобуры, укрепленной на голени свой заурядный, но очень точного боя «Глок» и прицелиться. Однако, прежде чем спустить курок, успел почувствовать, как пальцы, твердые, будто стальные наручники, обхватили предплечье и с силой вывернули прицел в небо.

Грохнул пистолетный выстрел. И в ту же секунду голос в автомобильных колонках пропал. Вместо него раздалось ровное, мощное гудение, которое можно, хотя и очень недолго, услышать, если по ошибке воткнешь антенну в сеть переменного тока. Теперь все разговоры по сотовому телефону в пределах двора и нескольких окрестных улиц временно недоступны. Хорошая у Прибалта машина, оборудованная.

– Я по телефону бил! – кричал Прибалт, извиваясь в бешенстве, не в силах вырвать руку с пистолетом из мертвой хватки Князя. Но вскоре понял, что это безнадежно, особенно, когда сквозь хриплое дыхание схватки, послышалось «придурок шепелявый». Князь обычно не допускает сильных выражений и если уж дело дошло до ругательств, значит оно серьезное. Но и берет себя в руки Князь тоже быстро.

– А если бы в голову? – спросил он негромко, и резким движением кисти стряхнул злополучный «Глок» в сугроб. Юшкаускас отступил на шаг, массируя запястье, и хмуря полуседые брови:

– Ты – ы ы, – сказал он, растянув все согласные как только возможно: – Т – ты м – мен – ня…

Человек на другой стороне двора сидел в сугробе, уронив телефон и прикрыв голову руками. И сейчас ему особенно подходило имя “Цель”.

– Рыжий, – сказал Князь, сглотнув тягучую, токайского вкуса слюну, – мигни фарами привратнику. Мы сейчас уезжаем, если конечно Робертас не против.

– Т – ты меня…

– А потом подойди к человеку. Может, чем помочь надо, он же напугался, по нему же не каждый день стреляют. Может, его подвезти куда нужно, так у нас как раз свободное кресло.

Рыжий кивнул и пошел, хрустко ступая по мокрому снегу.

– Я н – не поним – маю… ты меня… – все еще не мог осознать сей прискорбный факт Прибалт.

Он бы на меня уже с кулаками накинулся, подумал Князь, только хватку почуял, не рискует. Меньше мне надо людей за руки хватать, хотя в данном случае неважно. Может быть, так получится даже лучше.