Кнопп взял руку Мока обеими руками и крепко ее стиснул. В его глазах появились слезы, которые вполне могли быть блеском и отражением далеких взрывов. Он повернулся и, неся коробку под мышкой, направился к подводной лодке, возглавляемый шкипером.

Брендел, после нежного прощания с графиней, подошел к Моку и сказал:

— До встречи, капитан, в лучшие времена.

— В лучшем из возможных миров, — сказал Мок и обнял философа.

Он стоял на террасе пристани и наблюдал, как оба ученые карабкаются к люку. Матрос отчалил и также исчез в лодке.

«Seehund» начал погружаться. В течение некоторого времени были видны усталые глаза моряка. Мок восхищался его выносливостью и сноровкой. Не слишком разбирался в субмаринах, но был уверен, что управление судном в одиночку очень сложно. Через некоторое время судно исчезло за поворотом реки на высоте Зоосада.

Второй моряк подошел к Моку.

— Мы плывем? Вы уже готовы? — спросил он.

— Послушайте, моряк. — Мок обнял моряка за шею. — Как вас зовут?

— Боцман Лотар Фабиунке.

— Хорошо, — Мок повлек за собой моряка в то же самое место, где стоял раньше с профессором Кноппом. — А я — капитан Эберхард Мок, сотрудник «крипо», понимаете, сержант?

— Так точно, господин капитан, — моряк смотрел с недоверием на ветхую гражданскую одежду Мока.

— У меня к вам просьба, боцман, — на обожженном лице Мока притворная улыбка через некоторое время боролся с болезненными судорогами кожи. Старый полицейский достал из портфеля бутылку коньяка и протянул ее солдату. — Я хотел бы с этой женщиной поговорить без свидетелей. Один на один. Понимаете? Идите на прогулку и возвращайтесь через час, хорошо?

— Так точно, — крикнул Фабиунке и подмигнул Моку многозначительно.

— Если будет вам холодно, идите в лодку. Заведите мотор.

Мок подмигнул также, надел на лицо маску и хлопнул боцмана по спине. Тот запихнул в карман бутылку коньяка, полученную от Мока, помахал рукой графине и пошел в сторону мощного здания Technische Hochschule.

Бреслау, воскресенье 8 апреля 1945 года, полдевятого вечера

Эберхард Мок и графиня Гертруда фон Могмиц лежали рядом друг с другом в машинно-экономическом отсеке подводной лодки и стукались боками. От двигателя расходилось приятное тепло.

— Госпожа графиня, — сказал Мок, — после того, что вы пережили, я бы не посмел бы вас утомлять, но прежде чем мы покинем этот город, мне нужно задать вам несколько вопросов. Как вы знаете, я полицейский и жажду справедливости. Поэтому я не хотел бы сомневаться, что поступаю правильно. Могу я задать вам несколько вопросов? — Он зажег свет в лодке и протянул ей свой блокнот. — Я не знаю стенографии. Поэтому прошу об нескольких письменных ответах, хорошо?

Графиня кивнула. Свет задрожал на ее полных губах.

— Ганс Бреслер псевдоним Гнерлих, после того как меня унизил, — начал Мок, — на второй день неожиданно согласился на нашу встречу. Охранница Хелльнер заметила, что он выразил свое согласие, несмотря на то что, как она сказала, в предыдущий день сильно его рассердили. То есть Гнерлих к нам был очень добр, он пошел нам на руку, правда? Позволил тогда вам передать мне свое послание: «Жажди справедливости, Мок!» Я спрошу еще раз. Считаете ли вы, что он помог тогда нашему спасению?

— Мое молчание, — сказала графиня, — было моим выбором. Господь наш сказал: «Блаженны кроткие». Теперь уже я благословлена, потому что выжила и убегаю из Бреслау. Я могу говорить.