«Я не думал. Я делал.»

– А зря, Артур Рустамович, – ворчливо заявил главврач. – Следовало бы иногда думать. Вы и бизнес свой тоже так ведете? Ни за что не поверю!

Оказывается, он говорил вслух. Плевать. Не важно.

– Куда мы идем?

– Ко мне в кабинет. Буду вас отпаивать коньяком. По-хорошему вам бы сейчас красного винца. «Кагора», триста граммулек. Извините, «Кагора» у меня нет. А тот, что в магазине – отрава. Примете «Арарата»…

– Не надо меня лечить. Я здоров…

– Не спорьте с врачом! Я ведь не учу вас, как зарабатывать деньги. Нам сюда, налево. Осторожней, тут ступенечки. Вот так…

В кабинете, где на дверях красовалась табличка «Ремизов С. С.», главврач первым делом распахнул окно. Ветер, только и дожидавшийся этого, мигом ворвался внутрь, принеся с собой аромат жасмина и отцветающей сирени. Взъерошил кипу бумаг на столе и умчался прочь. Чисоева главврач усадил в кресло у окна – дышать, приходить в чувство – а сам сунулся в тумбу стола. Скрипнула дверца; в тумбе звякнуло.

– Мне нужно быть там.

– Не нужно.

– Нужно, Степан Самойлович. Рядом…

– Вот же вы человек упрямый!

Ремизов выставил на стол бутылку «Арарата отборного» и два пузатых бокала.

– Успеете на дежурство. Операция – дело долгое. Если вдруг закончат раньше, мне первому сообщат. Но это вряд ли. Нечего вам зря нервы трепать. Поверьте, Виктории Сергеевне ваш сердечный приступ ничем не поможет.

– Почему так долго? Я уже три часа жду…

– Ну, батенька! Быстро только кошки родят. Это вам не аппендикс, извините, удалить. Да вы не сомневайтесь, профессор Кличевский – мировое светило. Бригада у него…

– Знаю, – угрюмо кивнул Чисоев.

– А раз знаете, нечего изводить себя понапрасну. Сейчас наше дело – ждать.

Степан Самойлович придирчиво рассмотрел оба бокала на просвет – видимо, изучая на предмет стерильности. Кивнул с удовлетворением; ловко откупорил бутылку. Чувствовалось: у главврача в этом деле большой опыт.

– Пейте. Только не залпом…

– Я в курсе, как пьют коньяк.

– Ну и замечательно.

Не почувствовав вкуса – одну лишь обжигающую крепость – Артур сообразил, что они с главврачом выпили, не чокаясь. Как на поминках. Коньяк, подумал он. Всегда одно и то же: коньяк. Напоминание; пощечина из прошлого, из темноты. Я никого не предал. Я не пользовался запрещенными приемами. Я всего лишь не пил, когда пили другие. Промолчал, когда надо было вмешаться. Выждал, когда требовалось остановить. Один раз; давным-давно. Почему я ненавижу коньяк с тех пор? Почему в коньячном бокале вижу почетный кубок, где на краю стоит фигурка борца – Рустама Чисоева, моего покойного отца?

Он смотрел на бокал, как на врага.

– Еще? – по-своему понял его главврач.

– Да.

…все равно, и даже не слишком интересно…

«670 лошадей! Хаманновский тюнинг! Эксклюзив!» – распинался Артур зимой, вручая ей ключи от подарка на день рожденья. А она не слушала мужа, пожирая глазами серебряное чудо, притрушенное блестками мягкого снега, ощущая с замиранием сердца: влюбилась! Влюбилась не в мужика – в машину. С первого взгляда…

Переливчатая трель мобильника заставила ее поморщиться. Вика никогда не разговаривала по телефону за рулем. И гарнитуру не любила. На миг скосив глаза, она скользнула взглядом по дисплею. Борис. Ничего, обойдется. Даже если она опоздает, Борис с Аллой справятся без нее – не впервой.