В то же время он напрочь забывал как раз то, что происходило с ним самим, и возможно, потому, что ничего особенного не происходило. Противогаз был сродни шапке-невидимке, подаренной нимфами герою Персею, только никаких подвигов в отличие от героя Тимофею не предстояло. Правда лишь то, что он тоже прятался в противогаз от всех возможных горгон своих дней.

Но, замечал Тимофей со страхом и тоской, все чаще и чаще сидение в противогазе не помогало вернуть душевное спокойствие. Теперь он слышал только слабый, не до конца еще похищенный временем запах резины и ощущал прохладное соприкосновение ее с кожей.

Так случилось и на этот раз. Тимофей с досадой совлек серую резину с своей головы и глянул на часы. Было начало первого. Он немного подумал и набрал номер одного из своих многочисленных друзей.

Какое-то особое, чуть старомодное достоинство, присущее ему, убеждало, что при его посредничестве и под его присмотром ничего дурного произойти не может, и ничего дурного не происходило. В его присутствии незнакомые люди внезапно проникались друг к другу симпатией и понимали каждый другого с полуслова. Однако кто был, собственно, этот человек, род его занятий никому известен не был, и вопрос об этом многих бы поставил в тупик. Довольно с них было и того, что сегодня он обедал с депутатом таким-то, позавчера его видели с певицей такой-то, а чуть позже в компании известнейшего театрального критика. Никто не удивлялся, встретив его в приемной министра, в редакции ведущей газеты или модного журнала, или в закрытом клубе в обществе известного хоккеиста, прилетевшего на родину всего на три дня.

Казалось, что вся его жизнь и заключается в этих бесконечных встречах и малозначительных разговорах, и похожа она была на работу хорошо отлаженного и смазанного механизма. Никто не знал, где и чем он добывает средства для такой жизни, но об их наличии свидетельствовал автомобиль, пусть