Впрочем, никакого трупа, скорей всего, и не было, а у Надежды начались галлюцинации. Может, это от свежего деревенского воздуха? Да нет, от воздуха спят крепко, а она полночи проворочалась. Может, у Александры Павловны сливы какие-то особенные? Сколько Надежда их съела? Ой, много… Хотя когда съешь много слив, это не на голову влияет, а на другое…

Неужели, это у нее возрастное? От этой мысли Надежде стало нехорошо. «Да ладно! Какие мои годы? Всего-то…» – успокаивала она себя, но точную цифру не назвала даже в мыслях.

Что ж, нечего сидеть на полу и жалеть себя, нужно что-то делать. Да хоть повидлом заняться, провались оно пропадом!

– Рози, вставай! Все самое интересное проспишь! – Надежда потрепала Рози за уши.

Та снова проснулась, снова громко зевнула, издав при этом настоящие оперные рулады, и с виноватым видом поднялась.

Надежда решила прибрать в комнате – уронив сумку при виде загадочного трупа, она рассыпала все ее содержимое, и теперь пол покрывал густой слой сахарного песка, перемешанного с крупой.

«Настоящая пустыня Сахара», – подумала Надежда и тут же заметила игру слов: «СахАра из сАхара».

Для начала она отобрала пакеты собачьего корма. Им, к счастью, ничего не сделалось, но очищая их от крупы и сахарного песка, Надежда чувствовала себя археологом, извлекающим глиняные таблички с клинописью из-под тысячелетнего слоя песка и пыли. Она отряхнула уже четыре пакета и принялась за пятый, как вдруг осознала, что перед ней не пакет с кормом, а нечто совсем другое.

Очистив свою находку от бакалейного сора, она поняла, что держит в руках маленькую записную книжку.

Книжка была крошечная, размером с два спичечных коробка, в черной обложке. Надежда осторожно открыла ее и увидела, что все страницы обозначены буквами алфавита и плотно исписаны мелким, бисерным почерком. Точно не Александры Павловны – у той все буквы были крупные, квадратные, Надежда знала ее почерк. И совершенно точно, что эти записи делал не Димыч, – невозможно было представить, что этот балбес, с его татуировками, пирсингом и дредами пишет такими аккуратными мелкими буквами. Да молодежь теперь вообще от руки не пишет, только эсэмэсками обменивается.

Но если книжка не Александры Павловны и не Димыча – тогда чья? И вчера, когда Надежда подметала в комнате, на полу точно не было никакой книжечки, она бы заметила…

И тут Надежда Николаевна вспомнила труп неизвестного мужчины. Может быть, это его книжка? Разумеется, если этот самый труп все-таки был…

Надежда еще раз перелистала книжечку. Аккуратные мелкие буквы ровными рядами заполняли страницы, но, что странно, все записи были совершенно непонятны. Вроде бы обычная кириллица, но Надежда не нашла ни одного знакомого слова. Только бессвязные сочетания букв.

Какой человек в здравом уме и твердой памяти станет заполнять целую книжку аккуратными, ровными, но совершенно бессмысленными записями?

В этот момент Надежда почувствовала знакомое покалывание в корнях волос. Такое покалывание она ощущала всегда, когда жизнь подбрасывала ей какую-нибудь загадку, над которой можно было поломать голову, заставляя работать пресловутые серые клеточки.

В общем, Надежда Николаевна поняла, что записи в книжке зашифрованы, а там, где шифр, несомненно, скрывается какая-то тайна.

Надежда Николаевна Лебедева имела не совсем обычное хобби: она обожала расследовать всевозможные криминальные дела. И надо сказать, судьба ей в этом благоволила. С ее друзьями и знакомыми, со знакомыми друзей и друзьями знакомых все время что-то происходило, и Надежда помогала всем, даже когда ее об этом не просили, как ехидно замечал Сан Саныч.

Однажды Надежда сделала глупость – честно и подробно рассказала мужу все, что с ней случилось.