Смех полицейского психолога прозвучал гадко.

   — Я вчера принимал участие в одном мероприятии в замке Акерсхюс, — продолжил Фредрик. — После мне нужно было дать выход эмоциям. Было поздно.

   — Понимаю, — сказал психолог и довольно сильно ткнул своим толстым пальцем по планшету.

   — Вы записываете все, что я говорю? — Фредрик потянулся за кружкой с растворимым кофе. Подул на горячую жидкость, его квадратные очки запотели.

   — Я спросил про вашего отца, и вы замолчали. Вы о чем-то задумались?

   Фредрик подождал, пока просохнут стекла очков. Тучный психолог, как обычно, сидел, балансируя на обветшалом офисном кресле, визжавшем каждый раз, когда тот переносил вес с одного жирного окорочка на другой.

   — Странно, что вы спросили.

   — М-м?

   — Я вчера познакомился с одной журналисткой. Она утверждает, что мой отец имел отношение к делу, над которым она работает.

   Стоя утром в душе, он вспомнил этот разговор. И после не мог выбросить его из головы. Пробираясь через пургу от своей квартиры на Соргенфригате в районе Майорстуа в полицейского управление в Гренланде он вдруг понял, что даже не помнит, как выглядел его отец. Фредрик вспомнил ощущение нахождения в одной комнате с ним. Фредрик помнил атмосферу, которую создавал отец, но черты его лица стерлись из памяти. Может, поэтому воспоминания об отце и убийце слились воедино?

   — Все, что у меня осталось от родителей, лежит в сейфе. Отец умер больше двадцати лет назад, и почти не бывал дома, когда я был маленьким. Он работал на американцев. Не в посольстве, а в офисе, который они снимали.

   Фредрик нахмурился, стараясь вспомнить что-нибудь еще.

   — Когда я пытаюсь представить его себе, вместо него я вижу картину, висевшую над его рабочим столом. Горный пейзаж. И она сливается со сном, который я вижу. Или… кошмаром. Кошмар о преступнике, за котором я однажды гонялся. Убийца. Самый страшный человек из всех, кого я встречал.

   — Как думаете, почему для вас один человек ассоциируется с другим? — спросил психолог.

   — А это уже ваша работа. Вы у нас мозгоправ. — Он выдохнул. — Отец был холодным и закрытым человеком. К концу жизни он стал очень угрюмым. Ни у меня, ни у матери не осталось сил горевать в тот день, когда он, наконец, помер.

   — Наконец помер, — повторил психолог, словно слова Фредрика заворожили его. Он напечатал это на своем планшете. — Значит, этот убийца и ваш отец… вызывают у вас страх?

   Опять этот пустой треп психологов. Фредрик закатил глаза.

   — Они оба — привидения из прошлого. И оба мертвы. Я боюсь только живых.

   — Конечно, — цокнул языком психолог. — Конечно. Вы же рациональный человек. Это приходит с профессией. — Он немного помедлил. — В последнее время мы не говорили про вашу семью. Я правильно понимаю, что сейчас вы совсем один?

   — В смысле?

   — Ваша мать умерла несколько лет назад, вы разведены, у вас была сожительница…

   Фредрик взял со стола ложку в каких-то пятнах, помешал кофе и посмотрел на стену за спиной психолога.

   Несколько лет назад там висел плакат с портретом Эрнеста Хемингуэя. С голым торсом и дробовиком. Тогда Фредрик указал психологу на иронию ситуации, так как тот украсил свой кабинет изображением мужчины с оружием, которое впоследствии заберет его жизнь.