– Это не Лупандин, – будто услышав мысли дочери, улыбаясь, сказал Петр Евгеньевич, – и уж тем более не какой-нибудь купчина. Новаковские – род хороший, да и парень – загляденье.

– Папенька, но ведь вы обещали, что я пойду замуж по любви, – вздохнула Злата. Было дело, выбила она из отца такое обещание, и он теперь ничего не мог поделать: слово свое Алимов держал крепко, за что его и уважали.

– Так чем тебе Юрий не нравится? – поинтересовался отец.

– Не нравится, – печально улыбнулась Злата. – Папа, он как вареный карась, честное слово! Смотрит рыбьими глазами, не моргнет, ни слова не скажет… Не могу я так!

– Доченька, но ты же его совсем не знаешь! – попенял Петр Евгеньевич.

– Ну и что? – фыркнула Злата.

Действительно, ну и что? По всем правилам, писаным и неписаным, Злате следовало соглашаться без промедления. Папенька дает за ней богатое приданое, и Новаковский не так чтоб уж очень плох, а некоторые даже скажут, что исключительно хорош. Вот пусть эти самые «некоторые» за него замуж и выходят! Злата полагала, что торопиться некуда: семнадцать лет всего, еще успеется!

– Может, приглядишься все-таки, а?

– Пригляжусь, – кивнула Злата, чтобы завершить неприятный разговор.

Отец снова взялся за перо, а дочь притихла в кресле, открыв книжку со стихами Давыдова. Они с папенькой часто так сидели: он работал, а она читала или мечтала потихоньку. Мечты были сумбурные: Злата и сама не знала, чего ей хочется от жизни. Ну встретить самого прекрасного мужчину на свете и выйти за него замуж – это само собой разумеется. Но потом? Все сказки заканчиваются на том, что принцесса выходит замуж. А дальше?.. Дети, пеленки и скучная жизнь? Злате и думать об этом не хотелось, она жаждала романтики… Но единственной доступной романтикой были разбойники с большой дороги, которых в последнее время осталось не так уж и много. Тем более не факт, что повезет, и разбойник окажется благороден и смел, как Дубровский, и возжаждет на Злате жениться. Девушка обожала чтение и часами просиживала в отцовской библиотеке, она вполне ясно представляла себе, что с молодой особой в разбойничьем стане может случиться много нехорошего. Дубровских на всех не хватит.

– Дочь, я вот что хотел тебе сказать… – неожиданно пробасил Петр Алимов, отрывая Злату от чтения, – скоро я уезжаю.

– Куда, папенька? – Злата не удивилась.

Отец иногда уезжал по делам в Петербург, а бывало, что и в Европу. Может быть, удастся уговорить его взять ее с собой в столицу? Перспектива остаться с мачехой и сестрицей Злату не радовала. Нет, Аннушку она любила, но Любовь Андреевна обязательно приложит все усилия, чтобы падчерица чувствовала себя лишней.

– Далеко, – вздохнул Алимов. – В Сирию.

– В Сирию?! – ошеломленно воскликнула Злата. – Но… но зачем?

– Мне посоветовали одну сирийскую компанию, торгующую великолепными тканями, специями и благовониями. Если мы сможем наладить торговлю с Дамаском, это пойдет нам на пользу. – Отец явно был увлечен этой идеей. – Отправлюсь на следующей неделе, сейчас же мне надо завершить дела – путешествие будет долгим.

– Но, папа! Там же можно погибнуть! Пустыня, змеи, дикие животные и бедуины всякие, я читала – грубый и опасный народ!

– Полагаю, что с этими угрозами я не столкнусь, доченька.