– Нэ видел…

– Что ж, понятно, – биолог поднялся и прошелся по комнате, покусывая нижнюю губу. – Не было печали, купила баба порося… Да, господа присяжные заседатели, влезли мы в историю… Кстати, – Влад повернулся к Лёме. – Тоннель в пещеру не заминирован?

– Нэт…

– И об озере все в деревне знали?

– Почти все…

– И дети туда не бегали? – издевательски спросил Рокотов. – Ты что мне тут туфту гонишь?!

– Я правду гаварю! – взвизгнул Бено-ев. – Там охрана стояла! Веселовский нахмурился.

– Командир, надо бы проверить…

– Где вход в пещеру? – Влад развернул перед лицом пленника рисованную карту.

– Вот дорога свэрху… Она прямо туда упырается.

– Эта? – биолог ткнул пальцем.

– Да…

– Угу… Игорян, зови сюда Василия, Витальку, Кузьмича и Никиту. Этому – кляп. Пущай полежит немного под охраной. А мы – на разведку… Ох, не нравится мне известие об охране.

– Думаешь, пропустили? – озаботился Веселовский.

– Черт его знает… Но в любом случае – смотреть в оба! Пошли…

Новые Герасимы

Андрей решил, что это был обман зрения, явившийся следствием жары и недосыпа перед судебным заседанием, назначенным на девять утра. Хотя нельзя было исключить и того, что в суд явились двойняшки, дабы разрешить какой-нибудь спор о наследстве…

Воробьев отогнал посторонние мысли и сосредоточился на предстоящих прениях.

Лидер местного отделения партии «ДемВыбор России» опять выступил в амплуа сутяги и склочника. Ему в двадцатый уже раз не нравилось, что журналисты, вместо прославления «святой женщины Галины», перетряхивают грязное бельишко депутатши и вытаскивают на свет Божий разные дурнопахнущие подробности ее коммерческой деятельности, вроде лоббирования «демократшей» интересов московских топливных компаний и ее соучастия в растаскивании выделенных на детские дома денег из городского бюджета.

Пеньков опасался, что когда-нибудь всплывут и документы, где фигурирует его фамилия. Поэтому он решил нанести упреждающий удар и с тех пор раз в две недели выступал по судам с речами о недопустимости оскорбления памяти мертвецов, взволнованно и косноязычно обличая зарвавшихся «акул пера». За что получил от журналистов меткую кличку Некрофилище.

Нанятый Русланом адвокат Шмуц надувал щеки и обещал «поставить всех на место». Однако за все два года беготни по судам эта сладкая парочка не добилась ни одного решения, где хоть в небольшой степени признавалась бы их правота. Журналисты злорадствовали и старались перещеголять друг друга в описании тех мерзостей, участником которых была покойная депутатша, вызывая этим у Пенькова очередные приступы праведного гнева и провоцируя его на новые заявления в суд.

В зале появилась молоденькая девчушка, исполняющая роль секретаря, и объявила, что заседание откладывается по причине отсутствия судьи.

Воробьев засунул в кейс бумаги, зевнул и направился к выходу.

Шмуц с Пеньковым налетели на девчушку и принялись скандалить, требуя объяснить, почему судья не соизволил явиться. Истерика «борца за справедливость» и его адвоката продолжалась минут пять, после чего секретарь позвала двух дюжих охранников…

Усаживаясь в свою машину, Андрей с удовольствием наблюдал, как Шмуца и Пенькова выбрасывают на улицу, напоследок приложив каждому дубинкой ниже пояса.

– Простенько, но со вкусом, – шепнул Пыш-кин.