– «Сарсара»?

– Угадал, – отчего-то погрустнел Дешин. – Кроме этого, он является генеральным директором «Красногорскавиадвигатель». Это предприятие адаптирует французский двигатель к «Сарсару Эйч». Тем самым включает красный свет ерохинским «Молниям» и Д-1.

– Это сразу обозначает мотив, – пытаясь понять, так ли считает друг, осторожно высказал свое мнение Матвей.

– В том-то и дело, что все уж как-то чересчур легко…

Сегодня все было впервые. Первый раз Бориса Васильевича встретили у дома оперативные сотрудники, первый раз провезли по городу на полицейской машине и в первый раз, проводив в кабинет, усадили для дачи показаний по другую сторону стола, за которым сидел первый в жизни следователь. Нет, что-то подобное Борис Васильевич видел в кино, и какое-то время это даже забавляло, поскольку он был полностью уверен, что ничего противозаконного не совершал. Разберутся, принесут извинения за возникшее недоразумение и отпустят на все четыре стороны. Однако уже в кабинете следователя он неожиданно снова вспомнил про утренний звонок водителя и пришел к выводу, что дело намного серьезнее, чем представлялось на первый взгляд. На протяжении последних десяти лет его возил всегда один и тот же человек. Юрасов Сергей Тихонович был немногим младше его, но старше всех водителей их небольшого автопарка. Утром он позвонил и сообщил, что не сможет приехать сам по причине травмы руки. Сбивчиво рассказав о каком-то нелепом нападении хулиганов, Юрасов пообещал, что машину пригонит к подъезду другой водитель.

Борис Васильевич машину водить любил, поэтому больше переживал о здоровье уже немолодого и полюбившегося Юрасова, чем о том, что придется совмещать на протяжении дня сразу две функции.

– Может, вы мне объясните, на каком основании меня хватают возле дома? – строго спросил Ерохин следователя, представившегося Дешиным Борисом Геннадиевичем. Одетый в штатское, майор как-то сразу не понравился Ерохину. Вытянутое лицо и дугообразные брови на фоне казавшегося рассеянным взгляда делали внешность следователя неприятной. Он осознавал предвзятость своего вывода, потому что, например, девушке, сидящей за соседним столом, Дешин наверняка кажется красавцем, поскольку не сделал ей ничего плохого. Может, она даже в него влюблена…

– Конечно, объясню, – продолжая быстро писать, запоздало кивнул Дешин.

– Хочу сказать, что я очень, – Ерохин выдержал паузу, размышляя, какое слово использовать для лучшего впечатления о себе, «уважаемый» или «занятой». В том случае, если следователь еще не знает, какого человека задержали оперативники, первый вариант покажется чересчур заносчивым. Остановившись на последнем, Борис Васильевич закончил:

– Занятой человек…

– Я знаю, – не дал договорить Дешин. – Поверьте, и у меня дел хватает.

Эти слова накатились на Бориса Васильевича волной обиды.

«Знал бы ты, какие проблемы и задачи стоят передо мной! – думал он, наблюдая за следователем. – Кто ты, жалкий майор, который за свою жизнь наверняка, кроме мелких жуликов да пьяниц, никого и не посадил, по сравнению со мной, генеральным конструктором самолета двадцать первого века?»

– Представьтесь, пожалуйста, полностью, – наконец потребовал Дешин.

– Ну и дела! – изумился Борис Васильевич. – Сначала схватили человека, а потом спрашивают, как зовут.

– Вас никто не хватал, – с металлом в голосе сказал следователь. – Просто пригласили для беседы.