Риту поразило то, что этот хлыщ совсем не думает о дочери, ей хотелось снова влепить ему пощечину, но тут она загадала, что если не сорвется, не разрыдается, и не примется кричать на мужа, Роза обязательно вернется домой. Пусть это было и глупо, но Рита должна была хоть во что то верить:

- Я очень рада, что ты наконец-то взялся за ум, и надеюсь, что у тебя всё скоро нормализуется. - сказала она вслух.

Весь оставшийся день и весь вечер Болислав продолжал хаить Санинского, возмущаться недальновидностью Гордеева, чем едва не довел Риту до нервного срыва, но она продолжала держать рот на замке. Сейчас Болислав Янович гремел на кухне посудой и ругал коммунальщиков, которые никак не могли наладить подачу горячей воды. Услышав, как за окном соседка снизу снова ругает сына, крепкого паренька шести с половиной лет, Рита убрала бусики в шкатулку, отстранила фотографию Розы и подошла к окну. Распахнув его, Рита втянула в себя воздух и зажмурила глаза. В этот момент в спальню зашёл Болеслав с под носом.

- Дорогая, я приготовил тебе завтрак, ты не ела со вчерашнего утра, здесь гренки, мармелад, масло и разумеется чай.

- Я ничего не хочу. - Рита старалась говорить твердо, но спокойно.

На Болеславе была чистая, голубая рубашка, стрелки на брюках поражали своей остротой. «Ещё бы галстук завязал», - усмехнулась про себя Рита. А ведь она ещё помнила того молодого и талантливого актера, которого она встретила за пару лет до войны. Он спервых минут очаровал её своим шармом, суровой мужской красотой и поразил в самое сердце. Она ещё помнила как они гуляли под луной, он читал ей монологи из своих спектаклей, делал это так чувственно и убедительно, что она опьянела от исступления, вскоре Ковальский сделал ей предложение и стал не только мужем, но и отцом ее дочери Розы. От одного только воспоминания о девочки Рита отвернулась и сморщилась, точно от боли. Болислав ничего не заметил.

- Что значит ты ничего не хочешь? Неужели я зря возился на этой проклятой кухне? Я дважды порезал себе палецы, ошпарился кипятком! Пей! А я настаиваю, - манерно продолжил он, - посмотри на себя, у тебя просто нет лица. Я хочу, нет я требую, чтобы ты, как можно скорее взяла себя в рук,и ты должна успокоиться и тогда всё снова будет хорошо.

- И нашу дочь нам вернут, ты это хочешь сказать? Болислав Янович дернулся, словно ему дали пощечину, но тут же собрался и пропищал фальцетом:

- Я же тебе говорил, что тот мужчина, с которым я познакомился, с которым я познакомился накануне, он обещал, что все сделает.

Рита стиснула зубы, с трудом сдерживая себя она процедила:

- Я так больше не могу.

- Ты, ты видишь что муж уже налил чай…

Рита взяла чашку и сделала несколько глотков. Чай был чуть тёплым. Рита поморщилась, неужели он так никогда и не запомнит, что она пьёт горячий. Но все, довольно, сейчас или никогда! Она скажет ему все: про их отношения со Зверевым; про то, какая же он мерзкая скотина, возомнившая себя гением; про то, что… Рита ещё не придумала до конца, что она скажет ещё, потому что в этот момент произошло чудо. В дверь позвонили. Уронив на пол чашку с остывшим чаем, Рита побежала открывать. Через мгновение она, стоя на коленях, уже обнимала маленькую Розу. Они ехали в управление. Трамвая мерно постукивал колесами, пассажиры выглядели угрюмыми, а кондукторша сновала между рядами, ругая всех, кто путался у нее под ногами.

Зверев сидел у окна, щурился от яркого солнца и думал о Розе. Он вспоминал прохладу ночи, когда тентованный грузовик районного отделения внутренних дел подъехал к воротам дома номер 7 по плехановскому Посаду, вспоминал как из него выскочили люди с винтовками и оцепили район.