Но франки не остановились на этом. В 1108 году они находились накануне ещё более широкой территориальной экспансии, чем та, что началась после падения Иерусалима. Под угрозой находились все крупные прибрежные города, а местные князьки не имели больше ни сил, ни воли для защиты.

В качестве первой жертвы был избран Триполи. Ещё в 1103 году Сен-Жиль обосновался в окрестностях города и велел построить тут крепость, которую горожане сразу назвали его именем. Хорошо сохранившуюся «Калат Сен-Жиль» можно увидеть и в XX веке в центре современного Триполи. Ко времени же появления франков, город не выходил за пределы портового квартала аль-Мина, на оконечности полуострова, доступ к которому контролировала злополучная франкская крепость. Ни один караван не мог войти или выйти из Триполи, не повстречавшись с людьми Сен-Жиля.

Кади Факр аль-Мульк стремился любой ценой разрушить цитадель, которая грозила задушить его столицу. Каждую ночь его солдаты делали смелые вылазки, чтобы заколоть кинжалом кого-нибудь из франкских часовых или разрушить строившиеся стены, но только в сентябре 1104 года состоялась особо крупная операция. Весь гарнизон Триполи осуществил вылазку под командованием кади; многие франкские воины были убиты, и одно крыло крепости сожжено. На самого Сен-Жиля обрушилась пылающая кровля. Сильно обожжённый, он умер через пять месяцев в ужасных муках. Перед своей кончиной он позвал эмиссаров Факра аль-Мулька и предложил им договор: триполитанцы перестают нападать на цитадель, а предводитель франков обязуется в свою очередь не препятствовать более передвижению путников и купцов. Кади принял это предложение.

Странный компромисс! Разве не является главной целью всякой осады прежде всего создание препятствий для движения людей и доставке продовольствия? Но похоже, что между осаждающими и осаждёнными установились почти нормальные отношения. Порт Триполи сразу ожил; караваны стали приходить и уходить, уплатив таксу франкам. А знатные триполитанцы теперь пересекали вражеские рубежи, предъявляя охранные свидетельства! На самом деле воюющие стороны выжидали. Франки надеялись, что придёт христианский флот из Генуи или Константинополя и поможет им взять осаждённый город. А триполитанцы, которые не знали об этих ожиданиях, надеялись, что им самим на помощь придёт какая-нибудь армия. Самая сильная подмога могла прийти из Египта. Калифат Фатимидов — это великая морская держава, и её вмешательства будет достаточно, чтобы обескуражить франков. Однако взаимоотношения между правителями Триполи и Каира были более чем натянутыми. Отец аль-Афдала был рабом в семье кади и, похоже, сохранил неважные воспоминания о своих хозяевах. Визирь никогда не скрывал свою неприязнь и желание унизить Факра, который, со своей стороны, предпочёл бы сдать город Сен-Жилю, чем отдать свою судьбу в руки аль-Афдала. В Сирии кади также не мог рассчитывать на какого-либо союзника. Ему нужно было искать помощь в другом месте.

Когда в июне 1104 года до него дошли новости о победе при Гарране, он тут же отправил послание эмиру Сокману с просьбой увенчать свой триумф удалением франков из окрестностей Триполи. В подкрепление своей просьбы он предложил большое количество золота и покрытие всех издержек экспедиции. Победитель Гаррана был прельщен. Собрав сильную армию, он направился в Сирию. Но когда до Триполи оставалось всего четыре дня пути, Сокмана сразил приступ ангины. Его отряды рассеялись, а настроение кади и его подданных резко упало.

Однако в 1105 году появился слабый след надежды. Султан Баркиярук умер от туберкулёза, и это положило конец непрерывной братоубийственной войне, парализовавшей империю сельджуков с самого начала франкского вторжения. Теперь Ирак, Сирия и Западная Персия имели только одного правителя, «султана, спасителя мира и веры, Мохаммеда Ибн Маликшаха». Этот титул, принадлежавший 24-летнему сельджукскому монарху, взят дословно из письма триполитанцев.