|
Поздно вечером писала конспект, а когда подняла голову, то увидела в комнате незнакомую женщину. Она стояла рядом, у стола? вся в черном. Лицо спокойное, а смотрит на меня с жалостью. „Бедная моя доченька, – негромко произнесла женщина, – горе тебя ожидает большое, готовься“. Кто вы?» – спрашиваю. «Твоя мать». У меня спина аж мурашками покрылась. Мать моя умерла при родах, я ее никоща не видела, даже фотографии не сохранилось. А женщина снимает с себя крестик и вешает мне на шею. «Носи его всегда», – говорит, погладила меня по голове и исчезла. Я вскочила, бросилась к двери, ведь помню? что запирала на ключ и засов задвинула. Так и есть. Привиделось все? Но тепло ее руки я до сих пор ощущаю…" – Хотите чаю? Конфеты есть… Так начался наш первый разговор с Линдой в комнате институтского общежития, ще она жила во время сдачи сессии. Первое знакомство с человеком, о котором я знал по письмам, как мне казалось, предостаточно. И возникшее сразу недоверие к тому, что Линда мне писала о себе.
И разочарование. И недоумение. Все эти чувства разом нахлынули на меня и выбили из колеи. Я даже сначала не понял, почему вдруг возникло у меня такое отношение к женщине, по виду больше напоминавшей школьницу. Гораздо позже до меня дошло: ту жизнь, которую описала Линда, она просто не могла прожить, физически бы не смогла вынести испытания, обрушившиеся на ее хрупкие? в прямом смысле, плечи – горе, жестокость и несправедливость. Может, поэтому я и представлял ее другой. Несколько дней спустя я все же не выдержал и поинтересовался у Линды, откуда у нее оказалось столько сил? чтобы не только перебороть все невзгоды, но и сохранить душевность, доброту, уверенность в себе и веру к людям? Она ответила очень серьезно: – Мне помогал Бог! По-разному можно отнестись к этим словам. Можно осудить, посмеяться, остаться равнодушным, наконец. Но меня они заставили задуматься. Не зря в Евангелие от Матфея сказано: «Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое, будь то в словах, будь то в деяниях». Линда с детства пила из доброго источника, если можно так выразиться. Очевидно, я никогда бы об этом и не узнал, если бы однажды с упреком не сказал ей, зачем она так много курит. – На меня курение не действует, – засмеялась Линда. – Кстати, курю я не так уж и часто. Но мне это просто необходимо для здоровья… Я подумал, что это шутка. Своим слабостям и привычкам мы всегда ищем оправдания, а если их нет, то отшучиваемся. Но я ошибся. Однако безобидное замечание о вреде курения позволило мне узнать то, о чем я никогда бы не догадался спросить. Зато теперь я могу сказать, что странности в жизни Линды начались отнюдь не 1 января 1983 года, а гораздо раньше. Линда росла без матери, поэтому очень любила отца – художника, который частенько уезжал из дома на заработки. Тогда они жили в Ворошиловградской области. В память пятилетней Линды врезалась больница для инфекционных больных, вернее, высокий некрашенный заоор вокруг, за которым находились больные проказой? сифилисом, гепатитом, туберкулезом… А спустя год за этим забором оказалась и Линда. Ее привезла «скорая» с диагнозом «болезнь Боткина» – температура под сорок? суставы ломило, кожа желтая, отечность, боли в печени? которая оказалась здорово увеличенной. Лечили Линду жестоко —по 10 уколов в день, но улучшения не наступало. В палате вместе с ней лежал еще мальчик лет четырех, Сережа – худой, как скелет. Он фактически не вставал с постели, а однажды утром Линда не смогла его разбудить. Пришли врачи и унесли Сережу. Нянечка сказала Линде, что он заснул, его заберет теперь мама. – Не бойся, ты скоро тоже заснешь, – со вздохом проговорила она, – и болеть ничего не будет. |
