– …Может, лучше поговорить с ней, пусть родит, а уж о ребенке мы позаботимся. – Если б она умерла от родов, тогда другое дело. – Не бери грех на душу… – А я что, сестра платит, она и в ответе… О чем идет речь, Линда так и не поняла. Голоса смолкли, и ее снова сморил сон. Она не знает, сколько времени проспала, коща ее разбудила женщина.

– Вставай, быстро, тебе надо уходить, – она уже вытаскивала из-под кровати чемодан Линды. – Сооирайся? слышишь, а то беда будет, – женщина всхлипнула, размазывая по щекам слезы.

Линда, ничего не понимая, оделась, и они осторожно вышли на лестничную площадку.

– Ты на трехчасовой поезд успеешь, – торопливо проговорила женщина. – Но если на улице встретишь мужчину, беги. Ему заплатили, он и убить может. К остановке беги, к людям. Боже мой…

Линда выскочила на пустынную улицу, сгибаясь под тяжестью чемодана. Только перешла на другую сторону? как из-за угла появился мужчина, а следом за ним старик с ребенком на руках.

– Ты что задумал? —^ содрогающимся голосом кричал старик. – Душу загубишь, оставь это дело. Сына бы пожалел, бандит…

Они приближались, а Линда смотрела на них и не могла сдвинуться с места. Неожиданно мальчишка вырвался из рук старика и бросился к Линде. – Папа, не трогай тетю, она моя мама… Линда очнулась. Она увидела, как в руке мужчины блеснуло лезвие ножа. Но в него уцепился старик. Линда вдруг поняла, что если она ничего не предпримет, в первую очередь пострадает мальчишка, повисший у нее на шее. Однако и убежать ей, беременной, с чемоданом и с ребенком, вряд ли удастся. Но иного выхода не было.

Как она добралась до вокзала, начисто стерлось из ее памяти. Подошел поезд, она села в вагон и тут снова уви-

дела того мужчину, рвущегося к поезду, которого с двух сторон удерживали сын и старик. Тоща в вагоне Линда и вспомнила слова цыганки: «Ты умрешь в тридцать четыре юда, если…» С тех пор это «если» не выходит у нее из головы.

Яз лысь-мд. "3 марта я & мужем расписалась, а 15 родила дочь. Меня гнали ото всюду, унижали, насмехались. Меня называли пьяницей, хотя я вообще не пью, потом наркоманкой, а я сроду не видела наркотиков. Муж ушел в армию, когда дочери исполнилось шесть месяцев, и меня стали называть шлюхой. Мне никто не помогал, я до года оставляла ребенка дома одного, а сама уходила на работу. Потом отдала его в детский сад. Вернулся из армии муж? и к хору унижений прибавился еще один голос. А тут еще моя младшая сестра бросила учебу в училище, но чтобы я ей не говорила, отвечала одно: «Ты мне не мать». Но когда дело дошло до милиции, обвинили во всем меня, а родная мать сестры осталась в стороне. То есть, моя мачеха. Отец ведь второй раз был женат. На 160 рублей в месяц я одевала и кормила троих, тем более, что дочь часто болела. Я ночами выходила на улицу и с мольбой просила у Бога помощи…

Вскоре муж уговорил меня с ним развестись, чтобы он мог устроиться жить и работать в Ленинграде – отцу с ребенком, мол, это сделать гораздо легче. Потом он вызовет меня к себе, и мы снова заживем вместе. Полгода я ждала от него письма из Ленинграда, а вместо этого он стал писать заявления и жалобы в различные инстанции? чтобы меня лишили материнства. Меня много раз вызывали в суд, уговаривали, чтобы я письменно дала согласие на удочерение моего ребенка другой женщиной. Куда я только не обращалась – безрезультатно. Предсказание цыганки, что я потеряю дочь – сбылось…" Как в такой ситуации должен повести себя человек? Тем более молодая женщина, на которую свалились вдруг все напасти и у которой, если честно, не было ни родных, ни близких.