Кирилл изловчился, поймал муху, внимательно рассмотрел непрошеную гостью, ничего похожего на микроаппаратуру не обнаружил и шмякнул жирную тварь об пол.

Лаврик утром выглядел не лучше, чем ночью. Пришлось дать ему глоток коньяка и запудрить синяки на лице, чтобы не так бросались в глаза.

Разговаривали мало. Оба понимали, что разговор с начальством предстоит нелегкий, правдивое изложение событий исключалось, а придумывать правдоподобную историю не хотелось. В таком двойственном расположении духа Кирилл и поехал на работу к девяти часам утра с приунывшим Лавриком на заднем сиденье, на лице которого была написана покорность судьбе. С синяками и запекшимися губами он был похож на бомжа, подравшегося с приятелями, а не на интеллигента, специалиста по информационным технологиям.

Директор ФСФР генерал Солтанов Михаил Трофимович принял их в десять часов утра, сразу после короткого селекторного совещания. Кивнул на стулья у стола для деловых встреч, упиравшегося в стол хозяина кабинета, образуя букву «Т». Кирилл и Лаврик сели.

– Слушаю вас. – Солтанов бросил на Киндинова вопросительно-неодобрительный взгляд. – Что это с вами, Лаврентий Павлович? В хоккей играли?

Киндинов беспомощно посмотрел на Кирилла.

– Результат защиты чести и достоинства, – сказал Тихомиров. – Лаврентий Павлович попал в неприятную компанию, где он не пользуется таким же авторитетом, как на работе, и вынужден был доказывать свое право на свободу. В связи с чем, по моему глубокому убеждению, ему требуется отпуск.

Директор иронически приподнял бровь.

– А при чем тут вы, Кирилл Иванович? С каких это пор вы стали переводчиком и адвокатом Лаврентия Павловича? Почему вы беспокоитесь за него? И почему он сам молчит? Язык проглотил?

– Я… виноват… – забормотал Лаврентий.

– Ему грозит опасность, – перебил компьютерщика Кирилл. – Лаврик… э-э… Лаврентий Павлович остро нуждается в отдыхе и опеке. Я считаю его ценнейшим работником, которому нет равных в альтернативных службах.

– Мы знаем, что ему нет равных. И тем не менее вы что-то скрываете, Кирилл Иванович. Скажите прямо, в чем дело?

Кирилл выдержал подозрительный взгляд Солтанова, поглядел на потеющего и сопящего Лаврика.

– На него оказывается давление, Михаил Трофимович.

– Кем, по какой причине?

– Дайте мне пару дней, я разберусь и доложу. Но все-таки разрешите ему уйти в отпуск.

– Он не за границу часом скрыться решил? – позволил себе пошутить директор. – Может, возьмем с него подписку о невыезде?

Кирилл вежливо улыбнулся.

– Мои парни присмотрят за ним.

– Хорошо, пусть отдыхает. Недели хватит? Сам понимаешь, работы много, а заменить его некем.

– Дней десять.

– Хорошо, даю десять дней. Ну, а сам-то что